Джозеф Кутзее - Медленный человек

– Посмотрим, на что я способен, чтобы вы могли вывести меня в книге?

– Чтобы кто-нибудь где-нибудь смог вывести вас в книге. Чтобы кто-нибудь" захотел вывести вас в книге. Кто-нибудь, кто угодно – не только я. Чтобы вас стоило вывести в книге. Наряду с Алонсо и Эммой. Становитесь главным, Пол. Живите как герой. Вот чему учит нас классика. Будьте главным героем. А иначе для чего жить? Давайте же, сделайте что-нибудь. Сделайте что угодно. Удивите меня. Вам не приходило в голову, что если ваша жизнь становится с каждым днем все более скучной, монотонной и ограниченной, так это из-за того, что вы почти не выходите из этой проклятой квартиры? Представьте: где-то в джунглях в штате Махараштра в этот самый момент тигр открывает свои янтарные глаза и совершенно о вас не думает! Ему ровным счетом наплевать на вас и на любого другого обитателя Конистон-Террас. Когда вы последний раз совершали прогулку под звездным небом? Я знаю, вы потеряли ногу и вам трудно передвигаться. Но в определенном возрасте все мы теряем ногу, более или менее. Ваша утраченная нога всего лишь знак, символ или симптом – я никогда не помню, что именно, – того, что стареешь, становишься старым и неинтересным. Так какой смысл жаловаться? Вот послушайте:

Я есть, однако никого не интересует, кто я есть.

Мои друзья от меня отрекаются, как от утраченной

памяти.

Я один печалюсь о своих бедах.

Вы знаете эти строки? Джон Клэр [28] Клэр, Джон (1793-1864) – английский поэт. . Предупреждаю вас, Пол: именно этим вы кончите, как Джон Клэр, и будете один печалиться о своих бедах. Потому что, уверяю вас, всем на это наплевать.

У этой Костелло никогда не поймешь, говорит ли она серьезно или подтрунивает над ним. Он может справиться с англичанами, точнее – с англо-австралийцами. Но с ирландцами у него всегда проблемы, и с австралийцами ирландского происхождения – тоже. Он вполне допускает, что кому-то может прийти в голову мысль превратить историю его и Марияны, человека с культей и подвижной балканской леди, в комедию. Но, несмотря на все ее «шпильки», Костелло не имеет в виду комедию, и именно это ставит его в тупик, именно это он называет ирландскими штучками.

– Нам нужно уйти с балкона, – говорит он.

– Еще нет. «О звездное небо…» Как там дальше?

– Не знаю.

– «О звездное небо» и что-то там еще такое. Как же это вышло, что я нарвалась на такого нелюбопытного, непредприимчивого человека, как вы? Вы можете это объяснить? Может быть, все дело в английском языке, а вы недостаточно уверенно себя чувствуете, пользуясь языком, который для вас неродной? С тех пор как вы напомнили мне о своем французском прошлом, я, знаете ли, внимаю вам, навострив уши. Да, вы действительно правы: вы говорите по-английски, вы, вероятно, думаете по-английски, даже видите сны на английском, однако английский – не ваш родной язык. Я бы даже сказала, что английский для вас – маскировка или маска, ваш черепаший панцирь. Клянусь, когда вы говорите, я слышу, как вы выбираете слова – одно за другим – из коробочки, которую всегда носите с собой, и расставляете их по местам. Настоящий местный житель так не говорит – тот, кто знает язык с рождения.

– Как же говорит местный житель?

– От сердца. Слова идут изнутри, и он их поет, поет вместе с ними, так сказать.

– Понятно. Вы предлагаете, чтобы я вернулся во Францию? Вы предлагаете, чтобы я пел «Frere Jacques» [29] «Братец Жак» (франц.). ?

– Не смейтесь надо мной. Пол. Я ни слова не сказала о возвращении во Францию. Вы давным-давно утратили контакт с французским. Все, что я сказала, – это что вы говорите по-английски как иностранец.

– Я говорю по-английски как иностранец, потому что я и есть иностранец. Я иностранец по природе и был иностранцем всю свою жизнь. И я не понимаю, с какой это стати должен извиняться. Если бы не было иностранцев, не было бы и местных жителей.

– Иностранец по природе? Нет, это не так, не вините свою природу. У вас очень хорошая природа, пусть и слегка недоразвитая. Нет, чем больше я слушаю, тем больше убеждаюсь, что ключ к вашему характеру – в вашей речи. Вы говорите по-книжному. Когда-то, давным-давно, вы были бледным, примерным маленьким мальчиком – я прямо-таки вижу вас, – который воспринимал книги чересчур серьезно. Вы и сейчас такой.

– Какой? Бледный? Примерный? Недоразвитый?

– Маленький мальчик, который боится показаться смешным, если раскроет рот. Позвольте мне сделать вам предложение, Пол. Заприте эту квартиру и распрощайтесь с Аделаидой. Аделаида слишком похожа на кладбище. Вы не можете здесь больше жить. Лучшее поедем в Карлтон, поживете там у меня. Я буду давать вам уроки языка. Я научу вас говорить от сердца. Один двухчасовой урок в день, шесть дней в неделю; на седьмой день мы можем передохнуть. Я даже буду для вас стряпать. Не так мастерски, как Марияна, но вполне сносно. После обеда, если у нас будет соответствующее настроение, вы сможете рассказывать мне истории из своей сокровищницы, которые я потом будут пересказывать вам в таком ускоренном и улучшенном виде, что вы их не узнаете. Что еще? Никаких грубых удовольствий – вы вздохнули с облегчением, услышав это. Мы будем чисты, как блаженные ангелы. Во всех остальных отношениях я буду о вас заботиться, и, быть может, вы тоже научитесь заботиться обо мне. Когда настанет мой час, вы закроете мне глаза, засунете в ноздри вату и прочитаете надо мной краткую молитву. Или наоборот – если вы уйдете первым. Как вам это?