Том Хэнкс - Уникальный экземпляр - Истории о том о сём

У Кенни было два дома, этот — первый. Он смотрел во все глаза. Тот же почтовый ящик около подъездной дорожки, те же крест-накрест прибитые дощечки перил крыльца, но деревья на переднем плане, как ни странно, уменьшились в размерах. Газон аккуратнейший, такого он еще не видел, вдоль дома цветочные клумбы, тоже в образцовом порядке. Раньше здесь цветника не было. На большом окне висели не белые, как в его раннем детстве, а голубые занавески. Дверь гаража была закрыта, хотя прежде всегда стояла настежь, открывая путь к велосипедам, игрушкам и задним комнатам. Вместо старенького отцовского универсала и маминой «короллы» на дорожке обосновался новый «додж-дарт».

В соседнем доме раньше жили Энхалтеры. Кенни высматривал их белый пикап, но все напрасно. На доме через дорогу висело объявление о продаже.

— Кэллендеры дом продают, — заметил Кенни.

— Как видно, уже съехали, — ответила мама.

Действительно, дом опустел. Дети Кэллендеров, Брэнда и Стив, были похожи, как близнецы. Они гоняли на велосипедах «Швинн», играли с собакой по кличке Бисквит, входили в сборную школы по плаванью, а теперь вот перебрались неизвестно куда.

Несколько минут Кенни сидел вместе с мамой в «фиате». Разглядывал окно своей бывшей спальни. Ставни-жалюзи на месте, но выкрашены голубой краской под цвет штор в гостиной. Когда в этой комнате спали Кенни и его брат, ставни были из натуральных деревянных реек. Новый цвет смотрелся как-то неправильно.

— Мам, я здесь родился?

Она смотрела не на дом с голубыми занавесками, а куда-то вдаль.

— В больнице.

— Ну да, это самой собой. Но здесь я лежал в пеленках, да?

Мама повернула ключ зажигания, включила передачу.

— Да, — ответила она, перекрывая рокот двигателя.

В ту ночь, когда она ушла из дома 4114, дети спали в своих кроватках, а муж безмолвно стоял на кухне. Месяц с лишним она никого из них не видела. Кенни было пять лет.

По дороге домой мама выкурила в машине с открытым верхом три длинные сигареты, и дым уносился прочь вместе с ветром.

Вечером они с мамой поехали в отель «Сенатор», который стоял в центре города, как и «Лимингтон», но выглядел не в пример шикарней; его явно облюбовали мужчины в костюмах с бейджами. Ужинали в кафе. Хосе Гарсиа зашел только повидаться, причем в тот момент, когда Кенни приступил к десерту — здоровенному куску вишневого пирога с шариком мороженого, à la mode , как выразилась официантка. Не проявив особого интереса к вишням, мороженое он смел подчистую.

— Как насчет вылета завтра в полдень? Что скажешь? — спросил мистер Гарсиа. — Посмотрим на дельту реки, оттуда рванем на север. Кенни, ты когда-нибудь летал?

Он уже спрашивал, но Кенни вежливо ответил:

— Нет, никогда.

— Думаю, ты полюбишь небо, — заметил мистер Гарсиа.

Перед уходом он поцеловал маму в щеку. Впервые Кенни увидел, как мужчина взаправду целует женщину в щеку. Отец никогда не целовал мачеху, выходя из дома. Поцелуй в щеку — это было нечто из жизни мужчин и женщин в телевизоре.

На следующее утро Хосе Гарсиа повез их завтракать в «Пэнкейк парейд» — кафе, оформленное как цирк. Мужчины заказали вафли, мама Кенни снова взяла пирамидки из мягкого домашнего сыра. Ко входу одна за другой прибывали машины с нарядно одетыми семьями; кафе заполнялось. Посетители принарядились для воскресной службы: отцы в костюмах, матери и дочки в красивых платьях. Некоторые мальчики, ровесники Кенни, даже повязали галстуки. Все переговаривались, делали заказы, и в кафе стоял гомон, как в настоящем цирке.

Когда мама и Хосе вволю напились кофе — официантка много раз подходила к ним с кофейником и предлагала налить еще, — мама подкрасила губы, и все трое вернулись в «фиат». Мистер Гарсиа сел за руль, глядя перед собой через зеркальные линзы в золоченой металлической оправе с круглыми заушниками. Мама надела горнолыжные солнцезащитные очки. Сидя на заднем сиденье, Кенни выбрал такой уголок, где от ветра прямо закладывало уши, и не мог уследить за разговором взрослых.

Впрочем, ему и так было очень даже неплохо: сидел себе бочком и махал руками в воздушном потоке. Мимо проносились добротные кирпичные особняки с широкими газонами, необъятный зеленый парк, поле для гольфа. Их путь лежал на так называемое Административное поле, которое на поверку оказалось аэродромом, но Хосе не свернул на парковку. Он подъехал к воротам, которые тотчас же открылись, и остановился у каких-то маленьких самолетиков, стоящих крылом к крылу.