Том Хэнкс - Уникальный экземпляр - Истории о том о сём

Под конец своего музейного марафона заглянул туда, где выставлено Современное Искусство. В здании крутили кино — можно сказать, нашел время, то есть реально посмотрел, как тикают настенные часы и как люди сверяются со своими наручными. Высидел минут десять. Поднялся на второй этаж и вижу пустой холст, рассеченный посередке лезвием сверху вниз {56} 56 …пустой холст, рассеченный посередке лезвием сверху вниз. — Одно из произведений Лучо Фонтаны (1899–1968), итальянского художника и теоретика искусства. Полотна с прорезями и разрывами стали его своеобразной "визитной карточкой". . Другой холст демонстрирует переходы цвета: нижний край светло-голубой, верхний — темно-синий {57} 57 Другой холст демонстрирует переходы цвета: нижний край светло-голубой, верхний — темно-синий. — Имеется в виду одна из картин Марка Ротко (Маркус Яковлевич Роткович, 1903–1970), абстрактного экспрессиониста, создателя "живописи цветового поля". . В лестничном пролете с потолка свисает самый настоящий вертолет — застывшая в полете стрекоза {58} 58 В лестничном пролете с потолка свисает самый настоящий вертолет — застывшая в полете стрекоза. — В нью-йоркском Музее современного искусства над одной из лестниц подвешен вертолет Bell-47D1 с характерной кабиной из сплошного куска прозрачного плексигласа, спроектированный Артуром Янгом и выпускавшийся с 1945 г. . На третьем этаже выставлена пара итальянских пишущих машинок, большая и маленькая версии одной и той же модели, накрыты стеклянными колпаками — можно подумать, бриллиантами усыпаны, так ведь нет! И не то чтобы старинные: лет не старше 50. Меня преследовала мысль, что в Три-Сити можно устроить выставку антикварных пишущих машинок и назначить входную плату. На бульв. Уайетт как раз пустует здание мясокомбината Бакстера. Не желаете из чувства гражданского долга взять на себя эту миссию?

В понедельник утром в начале ноября 1978 года Сью Глиб ушла до пробуждения соседок по квартире, как делала уже полтора месяца. Ребекка спала в гостиной на антресолях, в двух метрах от пола, а Шелли, запершись в единственной спальне, была еще, как видно, в отключке.

За неимением ванны Сью быстро и бесшумно ополоснулась из шланга, который надевался на водопроводный кран: вода текла еле-еле, то чуть теплая, то горяченная, прямо как планета Меркурий. После переезда в Нью-Йорк вымыться целиком не получалось — у нее уже стала чесаться голова. Здесь же, в затуманенном от пара туалете с раковиной, Сью оделась, перешла в гостиную, где ночевала, сунула ноги в оставленные под диваном туфли и перекинула наискось через плечо ремешок большой кожаной сумки, захватив купленный в пятницу зонтик. В новостях предупреждали, что опять будет гроза, но Сью была во всеоружии: она уже заплатила пять долларов одному из тех субъектов, которые в преддверии непогоды вечно топтались на тротуаре с полными коробками зонтов. Стараясь не шуметь, Сью вышла на площадку и удостоверилась, что замок щелкнул. Однажды она забыла проверить этот щелчок и потом выслушивала гневную тираду Шелли об опасностях, подстерегающих жильцов незапертых квартир Нью-Йорка в 1978 году. Щелчок был превыше всего.

Соседки относились к ней как к неизгнанному полтергейсту, которого до поры до времени приходится терпеть. Вообще говоря, это были не соседки, а хозяйки; при них Сью виделась себе такой же долгожданной гостьей, как глиста аскарида. А ведь прошлым летом Ребекка была сама любезность: она шила костюмы для Аризонского Открытого театра музыкальной комедии, а Сью, как местная жительница, была принята в труппу и получила три главные роли. В ту пору они сдружились. Когда Ребекку не особо загружали работой, она приходила искупаться в бассейне у дома семьи Глиб и присутствовала на всех домашних торжествах, которые устраивались во внутреннем дворике семьи Глиб. Ребекка обещала, что пустит Сью к себе на диванчик, «пожить», когда (если вдруг) та окажется в Нью-Йорке. И вот Сью в самом деле возникла у нее на пороге с тремя чемоданами, восемью сотнями долларов сбережений и одной-единственной мечтой; тогда Шелли, которая снимала эту квартиру на паях с Ребеккой, согласно покивала, сказав: «Ладно, о’кей». Однако прошло уже семь недель, а Сью по-прежнему спала на диване в тесной гостиной. Настроения, витавшие в квартирке с одной спальней, чуть в стороне от Верхнего Бродвея, проделали путь от благосклонного гостеприимства до арктического холода. Ребекка хотела, чтобы Сью убралась на все четыре стороны; Шелли хотела, чтобы Сью убралась на тот свет. Что же до самой Сью, та надеялась выиграть дополнительное диванное время и доброе расположение девушек вкладом своих пятидесяти долларов в общую недельную плату за жилье, а также покупкой молока и апельсинового сока «Тропикана». Более того, однажды она принесла шоколадный торт, который Шелли съела на завтрак. Вопреки ожиданиям, все эти жесты не были оценены по достоинству.