Родительская власть — шмордительская власть, вот как я ее называю. Не поймите меня неправильно, о, заклинаю вас святыми небесами, отойдите как можно дальше от места, с которого меня можно понять неправильно. Демократия и я — между нами нет ссоры. Но поверьте мне, рассудком, если не чем-то иным, родительская власть и демократия так же близки друг к другу как Майк Гэттинг [14] Майк Уильям Гэттинг (р. 1957), известный игрок в крикет, ныне спортивный администратор. — Прим. пер.
и королева-мать, а если от меня не утаили какого-то смачного скандальчика, большой близости между ними не наблюдается. Родительская власть — это вовсе не признак демократии, это признак варварства. Мы относимся к образованию, как к сфере обслуживания, как к прачечной: родители суть клиенты, учителя — прачки, а дети — грязное белье. И клиент всегда прав. Боже, боже, боже. Но что, заклинаю вас именем ада кипящего, знают родители об образовании? Да и много ли отыщется в мире образованных людей? Я смог бы назвать семнадцать-восемнадцать.
Беда в том, что образование никому не нужно. «Да охранят нас небеса от образованных людей» — вот всеобщий крик. Спросите у Норманна Теббита, [15] Барон Норман Теббит (р. 1931), британский политик-консерватор. — Прим. пер.
для которого плотоядно скалящийся с газетной страницы голый подросток ничем не отличается от обнаженных Тициана, [16] Говорят, Теббит сделал на нынешней неделе симпатичнейшее замечание в этом роде. — Прим. авт.
спросите у него, что означает слово «образование». Спросите у неграмотных вурдалаков с Флит-стрит, Хлюп-стрит — или какую еще несчастную улицу они сейчас обращают в клоаку — что такое образование? Стихотворение, в котором присутствует хоть одно бранное слово, невозможно допустить на телеэкран, потому что иначе они поднимут визг не на одну неделю. [17] В свое время пьеса Тони Харрисона «V» вызвала что-то вроде бури. — Прим. авт.
С социалистами в городских советах они уже управились, теперь им подавай умников, которые высмеивают их в своих пьесах и книгах.
Эту новую Англию, которую мы для себя соорудили, никакое образование не интересует. Ее интересует лишь обучение, физическое и духовное. Образование — это свобода, идеи, истина. Обучение — это то, что вы делаете с грушевым деревом, когда привязываете его ветви и подрезаете их, чтобы оно, вырастая, стлалось по стене. Обучение дает вам авиапилота, компьютерного оператора, барристера, радио-режиссера. Образование — это то, что вы сами даете детям, чтобы освободить их от предрассудков и моральных банкротств предшествовавшего поколения. Что до свободы, таковая в программе нынешних законодателей не значится. Свобода покупать акции, услуги врачей или жилые дома — это пожалуйста, — свобода покупать все, что угодно. Но свобода думать, бросать вызов, производить изменения. Боже оборони.
День, в который мой ребенок, вернувшись из школы, скажет, что его научили в ней тому, с чем я готов согласиться, будет днем, в который я заберу его из этой школы.
«Преподавайте детям викторианские ценности, высокие достоинства и доблести патриотизма и религии» — вот что мы слышим. Но это те самые ценности, которые привели нас в нынешний грязный век войн, угнетения, жестокости, тирании, массовой резни и ханжества. Мы жили в полном терпимости обществе, которое теперь так модно осуждать и которое заставило Америку прекратить войну во Вьетнаме, теперь мы живем в полном нетерпимости обществе, которое грозит втянуть нас в другую войну, грозящую обратить всех нас в заливное. Слово «заливное» я выбрал с особым тщанием. [18] Заботливость, для Трефузиса редкая… — Прим. авт.
Я вглядываюсь в исламские страны «Залива» и вижу в них нравственную определенность, законы, направленные против сексуальной раскрепощенности, смертную казнь и наказания кнутом, твердую веру в Бога, патриотизм и крепкую веру в семейные ценности. Какой образец для нас! И Бог да поможет нам, когда мы поймем, что ничего, ну ничегошеньки не знаем. Мы невежественны, варварски, безнадежно невежественны — то, что мы, как нам представляется, знаем , есть очевидная чушь. Как можем мы даже помышлять о том, чтобы скармливать нашим детям ту же недопеченную, фанатичную дребедень, что засоряет наши далекие от совершенства мозги? Дайте им, по крайней мере, шанс — призрачный, слабенько мерцающий вдали шанс стать лучше нас. Или я прошу слишком многого? Похоже, что так.
Ну хорошо, я человек старый, дурно пахнущий, чудаковатый, и не сомневаюсь, что все, мною сказанное, полная ерунда. Давайте сожжем все эти романы с нехорошими идеями и словами, давайте будем учить детей тому, что Вторую мировую войну выиграл Черчилль, что Империя была чудо как хороша, что простые слова, описывающие простые физические акты, нечестивы, а девочки-подростки, которые наставляют на вас с газетных страниц заостренные грудки, помещены туда смеху ради и ни для чего иного. Давайте закроем в университетах искусствоведческие отделения, начнем вешать преступников, но давайте сделаем это сейчас, ибо чем скорее мы обратимся в огненный шар, тем и лучше.
Читать дальше