Фэнни Флэгг - Рай где-то рядом

— Ну?

— М-м… о вчерашнем… о вашем… — Норма огляделась и закончила еле слышным шепотом: — Путешествии.

— А разве можно о нем говорить? — шепнула Элнер в ответ.

— Только со мной. Расскажите поточнее, что вас просили передать.

— Так… Дай бог памяти… Реймонд говорил: «Жить на свете становится все лучше и лучше». В этом роде.

— А Соседка Дороти?

— «Счастье — дело наших рук. Надо улыбаться, в мире много солнца».

— И все?

— В общем, да. А что?

— Просто я ожидала чего-то… более глубокого, что ли.

— Я тоже, но на деле эдак и лучше. Жизнь-то намного проще, чем нам кажется.

— Это точно все? А о конце света не говорили?

— Нет. Правда, Реймонд всем нам велел держаться, — уже хорошая новость.

— В надеждах на лучшее нет ничего нового. Я-то мечтала услышать откровение, а это старо как мир!

— Старо — еще не значит неправильно, Норма.

— Разумеется, и все же…

В палату заглянула медсестра:

— Миссис Шимфизл, звонят с радио, хотят устроить с вами прямой эфир… какой-то Бад.

У Элнер загорелись глаза.

— Бад! Из шоу Бада и Джея! Можно им рассказать про курицу и яйцо, Норма? Я не проговорюсь, откуда узнала.

Этого еще не хватало! Норма так и подпрыгнула.

— Тетя Элнер, никаких выступлений по радио! Я сама с ними поговорю.

Спустя пару минут Бад объявил слушателям:

— Итак, друзья, только что я пообщался с племянницей Элнер Шимфизл в Канзас-Сити. Сама миссис Шимфизл пока не может подойти к телефону, но чувствует себя нормально и всем передает привет. А сейчас, миссис Шимфизл, если вы нас слышите… звучит песня для вас… Делла Риз, «Как много значит день».

Вернувшись в палату, Норма уставилась на Элнер как на подопытного кролика, наблюдая за каждым ее шагом и силясь понять, в своем ли та уме. Но разве поймешь, если в палате без конца толкутся посторонние? Впрочем, пока все вроде нормально… если обычное поведение тети Элнер вообще можно назвать нормальным.

11:30

Ближе к полудню женщины из Элмвуд-Спрингс встретились в центре города, у входа в редакцию, гурьбой ввалились в микроавтобус Кэти Колверт и отправились к Элнер. Настроение у всех было отличное — как ни крути, в больницу ехать приятнее, чем на похороны. Ирен сказала:

— Чудеса, Элнер живехонька! А я-то успела приготовить три фасолевые запеканки и три кекса на поминки.

Тотт, сидевшая сзади у окна (как единственная курильщица), продолжила:

— А я таблеток наглоталась, не до стряпни было.

Нева добавила:

— А я разучивала ее любимые гимны.

Руби подхватила:

— Я разморозила ее холодильник и чуть не забрала домой ее кота, это чудовище.

Настал черед Вербены:

— Мы с Мерлом прислали цветок в горшке, а потом Мерл перебил у нее всех улиток. Кошмар, если Элнер узнает. Она улиток как родных обожает.

Наконец, подала голос Кэти Колверт:

— Я вас, девочки, всех переплюнула — некролог успела состряпать!

И вся компания покатывалась со смеху до самого Канзас-Сити.

В палате у Элнер женщины дружно заахали, до чего бодрый у нее вид, несмотря на все злоключения. Тотт смерила взглядом бледную Норму:

— А вот ты выглядишь ужасно. Развалина, да и только.

— Просто устала — поднялась ни свет ни заря, — оправдывалась Норма.

Тотт повернулась к Элнер:

— Ну, голубушка, ты и учудила. Всех на уши поставила! Мы уж решили, конец пришел нашей Элнер.

— Я и сама так решила, — ухмыльнулась та в ответ.

— Когда домой? — спросила Ирен.

— Не знаю еще. За мной пока наблюдают.

— Зачем? — удивилась Тотт.

— Да кто их разберет… может, проверяют, в своем ли я уме?

Вербена пристально смотрела на Элнер:

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? У меня от осиных укусов головные боли.

— Ничего у меня не болит. Зато я тут превратилась в здоровенную подушку для иголок: всю истыкали, вертели так и эдак, разве что наизнанку не вывернули. Каких только анализов не делали, иные и по два раза. В старательности здешним докторам не откажешь!

Тотт с решительным видом пристроилась на стуле рядом с кроватью.

— Теперь о деле. Страх как хочется узнать, что бывает, когда умрешь? Идешь по белому коридору, встречаешь кого-нибудь?

Норма затаила дыхание, но Элнер, человек слова, отвечала:

— Никаких белых коридоров.

— Вот жалость! — протянула Тотт. — Я-то надеялась, что ты нам порасскажешь интересного, мудростью поделишься.

— Да, — поддержала ее Нева. — Быть может, у вас были прозрения, откровения или что-то подобное?