Ой-Ёй - АМЕРИКАНСКИЕ МЕМУАРЫ

Как мне поведали потом, главной задачей было не будить меня, дать проспаться хоть немного, чтобы я мог без приключений доехать до дома и там в спокойном режиме окуклиться. Поэтому всех шавок выгнали из дома во двор, включили вентилятор, пригрозили удаву не шипеть.

Но нет преград для патриотов! Я очнулся через полчаса в диком состоянии, покрытый шерстью множества животных. Помню, мне было очень нехорошо, особенно в желудке. Он меня постоянно подводит. Ну и, естественно, я решил ехать домой. А что там ехать? Пару миль по Первой дороге, потом поворот налево на Рауэй авеню и еще пара миль.

- Может, тебя Кит довезет?

- Может, останешься?

На все предложения было заявлено твердое "нет". Есть у меня такое упрямство. Толстый усатый дядя, который кому-то приходился папой, чуть не выронил бутылку из руки, когда увидел, как мощно, со свистом я вылетел на дорогу.

Хорошо! Время 2 ночи, я еду домой. Окна закрыты (мне казалось, иначе все могут почуять перегар), орет Скальпель. Про праздник. Я подъезжаю к повороту на Первую дорогу, никого, только светятся слева огни какой-то машины. Дожидаюсь зеленого сигнала светофора (да-да, на зеленый!), мягко поворачиваю направо, так мягко, что забываю выкрутить баранку обратно и торжественно заезжаю на бордюр.

- Черт, блин! А это еще что?

Маленькие огоньки сзади прибавили мощности и яркости. А также стали разноцветными. Менты! Срочно торможу. Пристегиваюсь. В Штатах езда непристегнутым - большое нарушение. Забываю сделать музыку потише. Руки на баранку, как и положено.

Как в крутом боевике сзади, крадучись, подбирается полицейский. Фонарик на уровне глаз, вторая рука на кобуре. Уверен, сидящий в машине, уже расчехлил пистоль и сидит наготове. В груди нехорошо начинает холодеть. Сглатываю. Вкус алкоголя чувствуется даже в слюне. Медленно открываю окно со своей стороны.

- Добрый вечер, сэр! Могу я попросить ваши документы?

- Здравствуйте, офицер! Одну секунду, - достаю судорожно два из трех необходимых документа и протягиваю менту, смачно выдыхая в сторону.

- Где ваша страховка? - спрашивает мент, светя в салон фонарем, - сделайте музыку потише.

Это меня возмущает. Моя машина, как хочу, так и слушаю.

- Я не буду делать музыку тише. А страховку я забыл дома.

Мент просовывает чайник в салон и начинает водить фонарем. Нюхает. Еще раз нюхает. Все понимает.

- Сэр, вы находитесь под воздействием алкоголя. Прошу вас выйти из машины, - все очень галантно и утонченно. Поражен, раздавлен.

- Я не пьян, офицер.

- Прошу вас выйти из машины, - повторяет свою просьбу мент.

Заваливаясь набок, я кое-как вылезаю из своего Шевроле. Пытаюсь стоять прямо. По-моему, не очень получалось, но я стоял на своем до конца.

- Я не пьян офицер.

- Пройдите по прямой приставным шагом, сэр.

Это надо было видеть. Я сдулся, я провалился, я засыпался. Два приставных шага, и я кренюсь вправо, судорожно перебираю ногами, чуть не падаю в кювет. Да… Меня одаривают браслетами, запирают мою машину, сажают на заднее сиденье чудо-воронка и везут в Городской Центр города Линден, где находится доблестное отделение местных акабов.

Дальше - совсем смутно, видимо, от волнения. Меня препроводили в комнату, где сидел симпатичный усатый мусор. Перед глазами все плывет, я дую в трубочку, любезно предоставленную усатым офицером. Не поверите, но вспоминаю Задорнова и хочу, чтобы показатель уровня алкоголя в крови зашкалил, и все доблестные американские менты охренели!

И еще качаю права. Что говорил, точно не помню, точнее, совсем не помню. Помню лишь, как меня, упирающегося и что-то кричащего насильно провожают в камеру. На следующий день офицер, который выдавал мне все вещи говорил, что я дико всех ругал, говорил, что ненавижу Америку и орал что-то про русскую душу, которую им, смиренным винтикам американского ЗОГа, никогда не понять. Но это было только завтра.

Я открыл глаза и я не понял, где я. Голову нестерпимо ломило. Глаза сухие, во рту - выгребная яма Освенцима. Надо мной - серый гладкий потолок. Все тело болит. Конечно! Я же валяюсь на какой-то пластиковой койке, ничем не укрытый. Мутно оглядываюсь: комната метра четыре на три. Койка и некое уникальное устройство из металла, совмещающее в себе унитаз и раковину, - вот и вся меблировка. Три стены глухие, а на четвертой - решетка и грязное поцарапанное стекло. За ними коридорчик. Вижу его стену.