Эльвира Барякина - Фабрика гроз

Боголюб и Никитин подняли свои стаканы.

— Не чокаясь!

По телевизору показывали избирком. Туда практически одновременно прибыли оба кандидата. Было как-то странно и стыдно видеть Стольникова растерянного, подавленного…

— Ну его к черту! — поморщился Никитин и, взяв со стола пульт, выключил телевизор.

В этот момент в дверь позвонили, и в квартиру вошел Ивар.

— Дети мои! — произнес он патетически. — Я вас поздравляю: выборы мы проиграли! Но! Зато! Только что во всем городе включили горячую воду!!!

— Ура! — завопили все разом.

— Чур, я первый занимаю ванну! — заявил Боголюб.

Но Леденцова и не подумала ему уступить.

— Ни фига! Я — девочка, значит, у меня больше прав на твой душ!

И они оба помчались к санузлу.

— А что никому не интересно узнать, что Пименов арестован, а полпред выступил с резким осуждением его художеств на НПЗ? — удивленно проговорил Ивар.

Боги с Леденцовой остановились на полдороги.

— Мы с вами, стало быть, собираемся и едем домой с позором и с деньгами, — продолжил Ивар. — Нам что-нибудь еще надо сделать?

— Надо! — многозначительно кивнул Никитин. — Мы просто обязаны набить морду Мальчику-с-пальчик!

Правда, набить морду вредителю, дураку и мерзавцу так не удалось. Он куда-то смылся и не отвечал ни на один телефон. А Леденцова-то уже даже речь заготовила: «За проявленные в выборном бою сволочизм, мелкое пакостничество и идиотское выражение лица Вайпенгольд (не знаю твоего имени-отчества) приговаривается к навешиванию пинков по самое не балуйся!» Но, к сожалению, навешивать было некому.

— Ну и пусть ходит уродом! — обиженно заявила она, отступаясь от телефона.

… Вечером негативщики вернулись в опустевший штаб.

Никитин снимал со стен свои плакаты и рисунки. Леденцова собирала по углам Килькины мячики, резиночки и прочие специальные кошачьи игрушки. Боголюб присваивал себе офисные карандаши.

— Эй, Алтаев! — позвала Леденцова Ивара, укладывающего вещи в большую коробку из-под принтера. — Когда приедем в Москву, можешь остановиться у нас с Боги. Мы с Килькой тоже к нему переезжаем. Так что будем жить большой дружной семьей с нетрадиционной ориентацией. А то, я думаю, Любка тебя на порог не пустит после всего случившегося.

В ответ Ивар как-то таинственно улыбнулся.

— Ладно, там разберемся.

Но Леденцовой хотелось прямого и честного ответа.

— Или ты решил остаться здесь со своей Тарасевич? — спросила она подозрительно.

Ивар покраснел и отвернулся.

— Посмотрим.

— Не-ет! Колись!

Никитин с Боголюбом побросали свои дела и тоже присоединились к глумлению.

— Ив! Ты же должен был устроить процесс сватовства!

— Молчит как партизан!

Ивар только отмахивался.

— Отстаньте от меня!

— Не отстанем!

— Дай нам хоть посмотреть на нее по-нормальному!

— Она придет провожать меня в аэропорт, — наконец признался Ивар. Только вы сразу не набрасывайтесь на нее!

— Мы будем просто подглядывать из-за угла, — тут же ответила за всех Леденцова. — И если что — сразу убежим, сверкая пятками.

Синий понятия не имел, как ему реагировать на все случившееся.

Он знал, что Хоботов ищет его по всему городу. Но о чем и как с ним говорить? Обвинять во лжи? Требовать объяснений? Или же наоборот поздравлять с победой?

Плюнув на все, Синий взял машину и направился в один из отдаленных заводских районов города. Там у него было очень важное дело.

Серый панельный дом, ободранный лифт, зарешеченный тамбур… На звонок вышла симпатичная женщина в тренировочном костюме, заляпанном чем-то белым.

— Э-э… Мне бы Марину, — смутясь, произнес Синий.

Женщина пропустила его в прихожую. В квартире пахло свежей побелкой. На полу стояли банки с краской и рулоны обоев.

— Ремонт затеяли, так что извините за беспорядок, — развела руками хозяйка. — Мариша! Мариш! К тебе пришли! — крикнула она.

— Кто? — донеслось из дальней комнаты.

— Вы проходите! — пригласила хозяйка Синего. — По коридору и налево. Обувь можете не снимать, у нас грязно.

Стараясь ни на что не наступить, он двинулся в указанном направлении.

Синий осторожно постучался в дверь с портретом Рики Мартина, вырезанным из журнала.

— Войдите!

Щеглицкая — в стареньком халатике и в косынке, — красила окно. Увидев Синего, она неловко спрыгнула с подоконника, уронила кисточку, да так и не стала поднимать.

— Ты?! — только и смогла проговорить она.

— Я соскучился, — объявил Синий и вытащил из-за спины пластиковую коробку с маленьким тортиком. — Вот принес тебе — ты же любишь…