Питер Гринуэй - Золото

Говорят, шофер Гитлера сыграл одну шутку. По словам Курта Хайгеля, он устроил так, что Ева Браун надела трусики Хедды Хемслер. Как известно, консьерж иногда приносил жене грязное белье от Гитлера. Если шоферу Гитлера удалось провернуть эту операцию, то можно сказать, что Х.Х. добралась-таки до Е.Б.

Золотое колечко с музыкальными инициалами пролежало во внутреннем кармане пиджака Теозиса Ворцлера около месяца.

Пиджак висел в его спальне, в платяном шкафу из орехового дерева, а жил он на Томен-штрассе. Потом колечко куда-то пропало. Ворцлер не прочь был подраться. Может, он потерял его во время очередной драки. А может, сестра нашла, когда лазила по карманам в поисках денег на домашние расходы. Так или иначе, приметное колечко обнаружилось в ящичке кассового аппарата на бензозаправочной станции в Гёдеринге, у подножия Восточной горы. Покойная Хедда Хемслер не водила машину, но любила автомобили. На бензозаправке колечко ушло за семь пачек американских сигарет. Покойная Хедда Хемслер не курила. Кольцо прибыло в Байройт и находилось в сейфе билетной кассы местной оперы в то самое время, когда Гитлер смотрел постановку «Зигфрида», в ту самую ночь, когда Гитлер с Герингом одобрили четырехлетний экономический план развития Германии и решили оказать поддержку Франко в Испании с помощью операции «Волшебный огонь», названной так в честь чудесного спасения Зигфрида из рук Брунгильды. Связь с байройтской оперой подтверждает тот факт, что в сейфе театральной кассы колечко лежало в конверте с контрамарками, а на конверте стояла дата: 25 июля 1936 года. Покойная Хедда Хемслер не любила оперу. Она предпочитала Эла Джонсона.

Музыкальные инициалы не только персонифицировали, но и обессмертили колечко Хедды Хемслер. Положенное кассиршей Имогеной в сейф вместе с контрамарками, оно предназначалось баритону, чьей любви она жаждала и чьи голые ягодицы и болтающееся хозяйство она однажды видела через неплотно прикрытую дверь в гримуборную, где он надевал костюм Тангейзера. Баритон забрал свои контрамарки, обнаружил сувенир, догадался, кто за ним скрывается, и купил Имогене бежевое крепдешиновое платье, а «музыкальное» колечко, с ее согласия, подарил своей матери на пятидесятилетие. У него были толстые пальцы, так что оно все равно бы не налезло. У покойной Хедды Хемслер были тонкие пальцы. Вдовая мать баритона, итальянка из Модены, скрывавшая от сына свою бедность, продала необычное колечко владельцу ломбарда в Берне, большому меломану. Во время облавы гестаповцы забрали у него все золотые изделия, после чего они попали к ганноверскому кузнецу. При температуре 1061 градус по Цельсию нотные инициалы благополучно расплавились, само же колечко вошло в состав золотого слитка TGH78, каковой был отправлен в Мюнстер, а оттуда в Баден-Баден. Его обладателем, вместе с почти сотней других слитков, стал Густав Харпш. Своей временной коллекции он лишился вследствие автомобильной катастрофы, когда 92 золотых слитка разлетелись по всему заднему сиденью его черного «мерседеса». Харпш не любил оперы. Он тоже предпочитал Эла Джонсона. Два поклонника Эла Джонсона оказались, таким образом, косвенно замешаны в одной аварии неподалеку от Больцано, где не умеют готовить настоящие спагетти. Эл Джонсон, кстати, не любил спагетти.

– А, собственно, откуда нам это известно?

– Ну…

Некий зеркальщик спрятал коллекцию золотых монет в трех игрушечных медведях. Эта троица, покрытая желтой шерстью, с красными бисерными глазками, в представлении его дочери Эммелины имела непосредственное отношение к истории Златовласки. У медведя, отца семейства, на шее была желтая шелковая нитка, у медведицы в ушах серебряные сережки, а у медвежонка одна лапа белая, после того как его случайно искупали в воде с отбеливателем. Семьдесят римских золотых монет относились к эпохе, начавшейся после правления римского императора Адриана.

Нацисты, уверенные, что жена зеркальщика еврейка, устроили в доме погром. Его жена и дочь были арестованы и, судя по всему, отправлены в Треблинку. За пару часов до своего ареста они навестили зеркальщика в больнице, где тот приходил в себя после приступа аппендицита, вызванного отравлением. Они принесли ему коробку чая «Липтон», розовый шарф из Реймса и американский роман Клемента А.Дж. Макартура «На фоне неба». До конца войны зеркальщик, ложась спать, клал рядом с собой эти три предмета – неиспробованный, ненадеванный, непрочитанный. Зато они гарантировали ему нормальный сон.