Соно Аяко - Синева небес

— Я вот готовить люблю. Если жить среди людей, то хорошо бы преподавать кулинарию. Я привереда. Если мама покупает соус для салата, я сама делаю такой же, только гораздо вкуснее. Думаю, что из меня мог бы выйти отличный преподаватель кулинарии.

— Ну, раз так, то давай уже теперь самостоятельно изучай разные блюда. Читай книги о кулинарии, а потом, ведь если хочешь заниматься, например, французской кухней, то надо знать французский язык. Там ведь все блюда называются по-французски. И еще — как это сказать? — есть исторические моменты. История французского двора, или, вот, явления культуры. А неплохо бы поехать во Францию на стажировку? Несомненно, наступает эпоха, когда женщина может быть даже шеф-поваром.

Фудзио сделал вид, будто немного разбирается в подготовке кулинаров.

— Как подумаешь, что можно не ходить в школу, так на душе сразу становится радостно, — сказала Дзюн Юдзуки. — Возникает ощущение, что можешь многое свершить. Я ведь не говорю, что не люблю учиться.

— Если ты не появляешься в школе и все тебе там так отвратительно, значит, тебе не нравится работать над собой.

— Правда?!

— Должна быть какая-то причина, чтобы сказать: не хочу ничего делать. Иначе быть не может. Если поступаешь необдуманно, топотом когда-нибудь возникнут нехорошие последствия, — вот что опасно.

— Моя мама говорит, что нужно быть человеком, который умеет справляться с неприязнью. Она говорит, что человек, который не умеет преодолевать неприязнь, ничего не умеет.

— Даже так? У моего шурина тоже есть один такой пунктик. Что интересного в той жизни, которую он ведет, — не понимаю. Он — олицетворение самоконтроля. Это единственная причина, почему он готов осуждать людей — что, мол, они не контролируют себя. Скрупулезная аккуратность — да это же несчастье.

— У моего папы тоже есть такая черта.

— Я против этого. И делаю только то, что мне нравится. Так этот шурин мне завидует и делает пакости. Но я спокоен. Ясно, что семья всегда не понимает поэта, — плел Фудзио, что только приходило в голову.

— «Если хочешь быть свободным, должен принять на себя ответственность», — где-то я читала такое.

— Да-да, так и есть, все чрезвычайно обременительно. А человеку следует жить в свое удовольствие. И я наслаждался вволю. Так что можно уже и умереть.

— Не умирайте, дяденька.

— Да я еще молодой. Умирать не собираюсь. На мгновение в душе Фудзио появилась тоска.

— Дяденька, остановите на минутку.

Фудзио, думая, что она, вероятно, хочет что-нибудь купить, притормозил.

— Какое-нибудь дело?

Дзюн легко открыла дверцу и, выпорхнув наружу, сказала Фудзио через открытое окно:

— Дяденька, до свидания. Я сейчас домой вернусь. Прямо сейчас. И откровенно скажу маме, что больше не пойду в школу, а буду заниматься другими делами. Спасибо! До свидания.

Фудзио остолбенело наблюдал, как Дзюн по-детски проворно убегает.

— Что такое? Эй!

Однако он даже не мог выйти из машины и погнаться за ней. В этом месте стоянка была запрещена.

На следующее утро, проснувшись и вспомнив о Дзюн Юдзуки, Фудзио почувствовал себя одураченным.

Ему подумалось, что хотя он и не был в особом восторге от таких несерьезных антисоциальных поступков, как пропуски школьных занятий, он все-таки поддержал эту девушку психологически. Он и сам должен был бы стремиться исключительно к собственным удовольствиям, а не ходить вокруг да около, поддавшись глупым чувствам. Ему следовало, как обычно, поехать в отель свиданий и доставить удовольствие этой девушке, страдающей от отвращения к школе. Это тоже было бы помощью со стороны хорошего человека.

Когда почти к полудню Фудзио спустился на нижний этаж, чтобы позавтракать, родители и Сабуро уже покончили с едой. Отец, видимо, поел раньше и подменял Сабуро в магазине; мать, попивая чай, рассеянно смотрела телевизор. Сабуро был погружен в чтение, засунув нос между страницами открытой газеты, но, увидев, что вошел Фудзио, моментально свернул газету и положил ее к себе на колени.

— Фут-тян, Сабуро сейчас ел рис с кэрри, но у меня есть еще и разделанная сушеная морская щука, очень вкусная, поджарить?

— Терпеть не могу рис с кэрри. Лучше уж щуку.

Машинально ответив матери, Фудзио следил за странными действиями шурина. Прочитав газету, Сабуро постарался засунуть ее под низенький обеденный столик, чтобы Фудзио было особенно трудно ее достать. Секунд двадцать-тридцать Фудзио обдумывал, что бы это могло значить. А Сабуро, выдержав небольшую паузу, чтобы нельзя было сказать, будто он встал, едва увидев Фудзио, спустился в магазин, желая поскорее расстаться с ним.