Соно Аяко - Синева небес

— Да-а, дела…

— Мне стало очень горько. Он мне лгал все это время, а я ведь так уважала его! Уважение — это очень теплое, нежное чувство. Теперь все рухнуло, и мне больно. Я сожалею не о муже, а о своей судьбе, о разбитой мечте…

— Да, у меня тоже была похожая история. Правда, я еще не вышла замуж, поэтому моя рана оказалась не столь глубокой. Я смогла это пережить…

— Да, я тоже вспомнила вашу историю, Хата-сан, вот и подумала, не пойти ли к вам посоветоваться? — сказала Хитоми.

— Это большая честь для меня. И я была бы только рада вашему приходу. Но, по правде говоря, я не сумела бы ответить на ваши вопросы. Ведь я фактически не была замужем.

— Это не имеет значения. Если человек ищет у кого-то помощи, он не раздумывает, закончил ли его друг университет.

— Вы хорошо сказали, Хитоми-сан.

— В то время я постоянно думала о том, что случилось, — и днем, и ночью. Мне казалось, что я нахожусь в аду. Я так устала от мыслей, что однажды заснула в ванне.

— Как это опасно! Вы же могли захлебнуться!

— Если бы все это касалось лишь троих взрослых людей, я бы не колебалась. Муж по-прежнему утверждал, что любит меня, да и мне вовсе не хотелось уступать его хозяйке «Эрики». Во всяком случае, они сошлись, отдавая себе отчет в моем существовании, поэтому я полагала, что им нужно смириться с тем, что они не смогут заключить официальный брак.

— Разве это было неправильное решение?

— Но когда я вспоминала про ребенка, со мной начинало твориться что-то странное. У ребенка должны быть отец и мать: вечером все ужинают вместе, а в воскресенье отец играет с ним дома. Если так не происходит, что чувствует ребенок? — думала я. — Как он несчастен! И чья тут вина? Вот и выходило, что вина-то моя! Я — не его мать, и если я уйду со сцены, все станет на свои места.

Хитоми говорила слабым голосом. Может, боялась разрыдаться — вот и перешла на шепот, но, несмотря на это, Юкико показалось, что она почти кричит.

— Значит, вы приняли такое решение? — сдержанно переспросила Юкико.

— Нет. Если бы я была способна на такое самопожертвование, я стала бы настоящей христианкой. Но у меня не хватило силы духа. Вконец измучившись, я подумала, что пока я жива, я не могу принести эту жертву, а вот если умереть… Если я умру, и мой муж, и хозяйка кафе «Эрика» смогут соединиться.

— Я просто поражена вашими словами. Сделать такое — это же все равно, что отомстить, убить, извести их обоих. У вас ведь было такое желание?

— Я тоже это понимала, но ведь не я же все это устроила?

— Конечно, нет.

Поразмыслив мгновение, Юкико пробормотала:

— В самом деле, можно устать от жизни…

— Поэтому мне непременно нужно было с кем-то поговорить. Я понимала, что только вам, Хата-сан, я могу все рассказать откровенно, без утайки. Наверное, можно исповедаться святому отцу, в церкви, но я ведь некрещеная, и мне не хотелось разговаривать с каким-то невидимым, неизвестным мне человеком. Мне хотелось, чтобы меня выслушали вы, Хата-сан, — убежденно сказала Хитоми.

— У меня нет особых достоинств, лучшее, что я умею, — это молчать. У меня даже не бывает собеседников, с кем бы я могла излить душу, потому что я в уединении, в совершенной глуши, — сказала Юкико, чтобы успокоить Хитоми. В ее словах не было и тени лжи. Всегда, как только ей хотелось поговорить, она ощущала какую-то внутреннюю преграду, поэтому так и не осмеливалась открыть рот.

— Однажды, проводив мужа на службу, я вышла из дому с намерением умереть. Как вы заметили, Хата-сан, конечно, не без злого умысла, но, с другой стороны, я же собиралась пожертвовать своей жизнью ради его ребенка, и поэтому все должно было произойти как бы само собой. Я даже не представляла, насколько все это трудно. Поначалу-то все выглядело пустяковым делом. Было ужасно стыдно, словно я играла в какой-то старинной пьесе.

— И как же вы собирались умереть?

— Я собиралась утопиться в море.

— Почему?

— Потому что умирать на земле — это гадко. Я взяла с собой два футляра для зонтиков. Я плохо держусь на воде, вот и подумала: наберу в футляры камешков, привяжу их к поясу — и они утянут меня на дно. Если все пойдет как надо, даже тела не найдут… Помню, однажды вовремя шторма университетская яхта налетела на риф, когда до берега оставалось рукой подать, а тела яхтсмена так и не нашли. Я шагала по дороге, полагая, что место глухое и меня едва ли кто-нибудь заметит.

— Нужно было, чтобы вас кто-то увидел! Тогда бы вы отказались от этой идеи.

— Так оно и случилось. Это был незнакомый мне мужчина, но…Я ему ничего не сказала, а он засмеялся и говорит: «Если ты решила топиться, то идешь правильно, а если нет — то ходить туда не стоит».