Соно Аяко - Синева небес

Фудзио взял банку и попытался повернуть крышку. Но рука соскользнула, а крышка не сдвинулась с места.

— Дай-ка мокрое полотенце, — попросил Фудзио, и только тогда пластиковая крышка слегка поддалась.

— Все-таки мужчины сильнее! — воскликнула благодарная Юкико. — А я-то считала, что у меня сильные руки…

— Какая-то ненормальная крышка. И кто, интересно, производитель? — наморщив лоб, Фудзио прочел название фирмы. — Какие-то «Продукты Симада». Акционерная компания.

— Продукция все-таки для стариков, значит, нужно было позаботиться и о такой мелочи, как нормальные крышки. Бедная старушка, три дня ела хлеб без варенья!

Фудзио молча направился к выходу.

— Когда снова будешь в наших краях? — спросила Юкико.

— Хотел было больше не заходить… А то как ни приду, одно расстройство получается, — засмеялся Фудзио. — Но думаю, что загляну еще как-нибудь.

День за днем, открывая газету, Фудзио все больше утверждался в уверенности, что происшествие с Ёсико Яманэ едва ли станет когда-нибудь достоянием гласности.

Каждый день, именно в ту минуту, когда Сабуро с грохотом начинал двигать ящики в магазине, Фудзио спускался по лестнице к завтраку. Оставленная у стола газета словно колола глаз, причиняя боль, — как заноза в кончике пальца.

Газету можно не читать, но существуют еще и телевизоры. Дома, в закусочных, повсюду в городе. Фудзио со страхом ждал сообщения о пропавшей без вести девушке. Но сообщений все не было.

Если человек не читает газет, в этом нет ничего особенного, но выключать любой телевизор, работающий рядом, невозможно. Фудзио со страхом ждал сообщения о пропавшей без вести девушке, но ничего такого не говорилось.

Тело Ёсико, покоившееся под землей, вероятно, стремительно разлагается, ведь уже тепло. И через какое-то время, лет через десять, будет уже невозможно определить, чей это скелет. Фудзио искренне верил, что беспокоиться не о чем. Окончательно успокоившись, он воспрянул духом — и ему неистово захотелось вернуться к своей «сексуальной» жизни.

В то утро шурин, будто бы в насмешку, нарочито громко беседовал с отцом о закупках. Фудзио завтракал, делая вид, что происходящее его вовсе не касается. Покончив с едой, он придвинул к себе телефон и набрал номер Ёко Мики.

При прощании она ни за что не хотела давать ему номер телефона, ссылаясь на то, что у нее «строгие родители». Но не родители у нее были строгие. Просто боялась, что Фудзио позвонит, когда муж будет дома.

— Я понимаю, — сказал он тогда Ёко. — Ты не волнуйся. Если я услышу голос отца, просто молча повешу трубку. А без номера я не смогу с тобой созвониться, когда захочу увидеть тебя, разве не так?

В конце концов, Ёко сдалась и продиктовала номер. Фудзио не исключал, что номер вполне мог оказаться липовым. Оказалось — нет. И теперь, когда после пяти гудков на противоположном конце он услышал знакомый голос, его лицо невольно расплылось в злорадной ухмылке.

— Ёко? Это я.

— Кто-о?

Ёко его уже узнала, но разговаривала как-то неестественно, чужим голосом.

— Это Ватару. Забыла? А если не забыла, чего спрашиваешь? Скажи-ка, твой муж уже ушел?

— Прекрати. Ты все еще дурачишься?

Он почувствовал, что все льды Южного полюса разом растаяли, в голосе девушки послышались живые, чувственные нотки.

— Естественно. Ты ведь рассказывала, что могла стать актрисой. А я вот не успел сказать тебе, что тоже хотел поступать в театральное училище. Так что такой человек, как ты — большая для меня находка. Ты тонко чувствуешь прекрасное, с тобой можно разыгрывать настоящие спектакли, — сказал Фудзио, придав голосу женскую жеманность.

— Почему же ты не поступил в театральное? — осведомилась Ёко. Было ясно, что мужа уже поблизости нет.

— Да как сказать… Не вынуждай меня к признанию… — Фудзио понизил голос до доверительного шепота. — У меня ведь не столь большие способности.

— Не прибедняйся. Ты большой оригинал.

— Если бы все со мной разговаривали столь любезно, как ты, я бы не ошибался в жизни.

К несчастью, в это время заявился Сабуро. Услышав последнюю фразу Фудзио, он нарочно громко буркнул:

— Сколько можно с утра болтать по телефону!

Мгновение Фудзио раздумывал, не разнести ли вдребезги телефонный аппарат? Тогда уж сегодня точно никто не «поболтает». Однако решил свое раздражение переадресовать противнику, воспользовавшись его нападением.

— Ты уж извини, — заговорил он с Ёко нарочито виноватым тоном, — заболтался я с тобой, вот и домашние меня уже попрекают, — он решил набиться на сочувствие со стороны Ёко. — Вообще-то я хотел позвонить тебе раньше, да зимой свалился с простудой.