Соно Аяко - Синева небес

— Видите ли, мы создали в нашем кооперативе специальную систему доставки потребителям свежих фруктов, — прошлой ночью Фудзио придумал даже форму договора с вымышленным кооперативом и, перед тем как ехать сюда, специально сделал бланк в ближайшем копировальном центре.

— Сейчас есть множество фирм, доставляющих во все уголки Японии груши, персики, арбузы и другую продукцию известных сельскохозяйственных предприятий, — слова легко и непринужденно слетали с языка. — Однако кооператив, занимающийся исключительно фруктами и бахчевыми культурами, — это нечто новое. Полуостров Миура славится не только арбузами, здесь прекрасные мандарины, киви, дыни, груши — да много чего еще. Дело в том, что у фруктов разный вкус, в зависимости от того, где они выращены. Поэтому представители самых известных фирм, обсудив ситуацию, решили доставлять продукцию гарантированно высокого качества Конкретным покупателям. Придорожных магазинов, торгующих арбузами, сколько угодно, но где арбузы вкуснее — понять невозможно. Допустим, вы купили арбуз по дороге, везете его домой на машине, но он может треснуть, разбиться, потом надо тащить эту тяжесть в квартиру. А вот фирма по доставке привезет продукцию в Удобное для покупателя время и место, и вы насладитесь вкусом только что собранных свежих фруктов и бахчевых. Фудзио заранее обдумал все, что нужно говорить.

— Интересно… — протянула жена Нагаты, держа в руках бланк договора, в который были вполне правдоподобно вписаны различные данные: ежемесячный взнос — пять тысяч иен и т. д. Но женщина, похоже, и не собиралась его читать.

— Вам подходит? — спросил Фудзио, вынужденный поторопить развитие событий.

— Может быть, — сказала женщина, и только тут Фудзио уловил нотки неприязни. Она не сказала ни «да», ни «нет», не попросила дальнейших разъяснений.

Фудзио задумался, что же ему говорить дальше, как вдруг она сама спросила:

— А мы с вами раньше не встречались?

Стало быть, решила перейти в атаку. Но Фудзио не нервничал, поскольку считал, что женщина не могла запомнить его, когда он привозил арбуз.

— Где же вы меня могли видеть? — спросил Фудзио. Отпираться было нельзя.

— Здесь, в этом доме. Фудзио даже растерялся.

— Вы приходили, чтобы меня сфотографировать.

— Я такого не припомню.

— Это точно были вы! Вы установили здесь скрытую фотокамеру. Она автоматически снимала меня, но пленки я вытащила из аппарата.

— А где же фотографии? — бросил с раздражением Фудзио.

— Я знаю, вы имеете какое-то отношение к соседнему фотоателье. Я это поняла! Каждый раз у меня там засвечивают негативы. Потом я стала отдавать пленку нашему знакомому, профессору Токийского университета.

— Ну и как вышли фотографии? Хорошо? — поинтересовался Фудзио, помня о своем расследовании, хотя беседа уже утомила его.

— Прекрасно!

— Можно взглянуть?

— А вы их засветили, не помните? — Жена доктора снова рассмеялась своим странным смехом заводной куклы.

— Засветил?!

— В прошлом месяце как-то был жуткий ливень. В тот день вы и засветили фото, разве не так?

— Да как же я их засветил?

— В дождливый день легко испортить, вы же сами так говорили. Неужели забыли? Вы их засвечиваете усилием воли.

— Ну, а фотоаппарат? Допустим, я его установил, и что дальше?

— Я попросила мужа, и он его убрал.

— Это же мой фотоаппарат, а вы мне его не вернули, получается, что украли. Ведь так? — спросил Фудзио.

— Я отнесла его в полицию, потому что поняла, что владелец фотоаппарата и владелец магнитофона — одно и то же лицо.

— Магнитофона?

— В прошлом году вы же установили магнитофон на крыше нашего дома и тайно записывали все наши разговоры.

Фудзио совсем опешил.

— Вы собрали много разной информации. Узнали, что мой муж был главным лечащим врачом высокопоставленных политиков из Советского Союза. Он их хорошо лечил, поэтому они и вывели войска из Афганистана.

Фудзио огляделся.

Только сейчас он понял болезненную атмосферу этого жилища. В нем не было живого движения. Окна и те заперты, поэтому ветер не продувает дом. Даже кружевные занавески на окнах не колыхались в закупоренной комнате со спертым, тяжелым воздухом.

Но дело было не только в отсутствии ветра.

В доме не росло ни единого растения со свежими, зеленеющими листьями, не стояло цветов в вазах, жизнь которых, естественно, коротка. Не слышалось звуков музыки, даже телевизор не работал. В доме совсем не было пыли, но казалось, что пыль покрыла толстым слоем всю мебель.