Николь Дескур - Я, говорит пёс

Я больше ничего не хотел слышать, я был в тоске, я чувствовал себя несчастным. И зачем нужно было лезть в этот подвал? Я понимал, что он прав, но никак не хотел в это верить. Я сделал последнюю попытку:

— Может, ты все-таки поедешь со мной в Париж? Мы бы иногда ездили за город, охотились бы там вместе?

— Нет. Очень мило с твоей стороны, что ты хочешь мне помочь, но я бы сильно скучал по дедушке и по охоте, которая из-за меня не состоится. Дедушка очень строгий, но если бы ты знал, как он добр. Я слышал, как он сегодня ругал вас и измерял следы, чтобы узнать, кто был в саду. Внуки смеются над ним, но втайне немного его побаиваются. Он прожил очень непростую жизнь. Когда ему было десять лет, на него с колокольни упал церковный колокол. Мальчик остался калекой. Страховку по болезни в то время не платили, и его матери, вдове, пришлось несладко. Он нашел в себе силы ни в чем не отставать от сверстников и, хотя из-за больного плеча больше года был прикован к постели, нагнал в учебе своих школьных товарищей. Он мог бы беззаботно жить и играть с другими мальчишками, но был беден. Мать умерла; у него не осталось никого, кроме старой тетки. И он пошел работать. Грустно, когда обстоятельства вынуждают умного и талантливого человека всю жизнь заниматься не тем, о чем мечтал. Но зато дедушка дал хорошее образование трем сыновьям, старший из которых — твой хозяин. А бабушка… Она нежна, добра и преданна, как и все бабушки. Меня она не очень-то жалует, причина этого скорее всего в излишней привязанности дедушки к его «грязным псам».

Однажды ночью на даче я проснулся от необъяснимого приступа страха. Я вскочил и разбудил всех. Она выскочила из постели и прибежала на мой лай. Я пытался объяснить ей, что снаружи подстерегает опасность. Мы отважно направились к двери, ведущей в сад; Она открыла ее, и я с лаем бросился к сливовому дереву. Оно было сплошь покрыто какими-то белыми бумажками, которые колыхались на ветру и неприятно шелестели. Я немного полаял, чтобы заставить их замолчать, и с чувством исполненного долга вернулся в дом. Она закрыла дверь, но мне удалось протереться в их спальню и улечься возле кровати: честно говоря, этот непрерывный шелест раздражал и пугал меня. Я не люблю того, чего не понимаю.

Мне нравится бывать на даче. Как только я вижу, что в машину заносят тюки, я сразу занимаю позицию возле двери: как бы меня не забыли дома. Один-то я туда не доберусь. Мы отправляемся в путь. Обычно меня сажают на заднее сиденье. Я уже достаточно подрос и дотягиваюсь до окна. Передо мной, как на экране, проплывают пейзажи, один лучше другого. Но есть на дороге одно место, которое мне совсем не нравится: это черный вонючий туннель. Ненавижу темноту. Я высовываю язык, я буквально лезу на стену, и в тот момент, когда я уже готов расстаться с жизнью, вдруг становится светло, окна открываются и жизнь возвращается ко мне.

Приезд на дачу — невероятно радостное событие. Как только машина въезжает во двор, я нацеливаюсь на открытое окно и, прыгая по головам и плечам, кое-как добираюсь до земли, падаю на траву. Больше часа, забыв обо всем на свете, я принюхиваюсь к знакомым и любимым запахам травы, земли, деревьев. А люди в это время занимаются привычными житейскими делами. И это хорошо, потому что я сам не в состоянии себя прокормить. Иногда я мечтаю о свободной, независимой жизни. Брести по полям куда глаза глядят, ночевать в лесу под кустом — что может быть приятней? Но чем я буду питаться? Попить воды из родника — это еще куда ни шло, это я могу, — но ведь надо сначала отыскать родник, а меня этому никто не учил. Скорее всего, я бы подходил к жилищам людей в надежде, что меня покормят. Но вдруг чужие люди не отпустят меня? И потом, я нуждаюсь в ласке. Бродяжничество и безделье иногда приятны, но скольким опасностям придется подвергать себя! Я стал слишком цивилизованным. Меня никогда не учили жить самостоятельно, так зачем же менять привычный ход вещей? Мы, собаки, не выбираем — мы принимаем тот образ жизни, который навязывают нам люди.

И вообще, мне нравится семейная жизнь. Но как быть, если кому-то из нас вдруг захочется обзавестись собственным семейным гнездом? Своего тепла нам бы не хватило — потребовалось бы отопление. Вести хозяйство тоже было бы нелегко. Я мечтаю о таком доме, который был бы мне по росту, и чтобы малыши приходили пожелать нам с женой доброго утра, и чтобы они во всем советовались со мной. По вечерам мы всей семьей собирались бы вокруг мисок, стоящих на кухонном полу. Можно было бы посадить фруктовые деревья, я бы ухаживал за ними, можно было бы… но все это только мечты, а я просто сошел с ума — не пора ли вернуться на землю и скромно признать, что мне совершенно не под силу организовать и содержать все это. Мы, собаки, должны жить с людьми и для людей. Они наши друзья, они нас любят и кормят, ухаживают за нами, когда мы больны. Любить их, охранять их, играть с ними — наша основная роль, мы созданы для того, чтобы всегда быть рядом. Что бы мы ни делали — охотились, охраняли дом или что-нибудь другое — мы с ними лишь для того, чтобы помогать им и радовать их.