– И что теперь будет?
– Я пытаюсь маму уговорить, что я сам виноват, что инициатива моя, что химичка ни при чем, но чего-то пока бесполезно.
– Может, отцу с ней поговорить?
– Он сказал, что я для мамы – самое дорогое и ей нужно время, чтобы понять, что я вырос и в моей жизни могут быть другие женщины, и чтобы я не принимал близко к сердцу такую ее реакцию. Я задумался. А ведь правда, я же у нее один, и какая-то другая женщина в тот момент для меня важнее, чем мама. Я просто не думал об этом, наверное, папа прав. Так что я, пока мама не привыкнет к тому, что я взрослый, не буду ей особо ничего рассказывать. Папа, конечно, офигенный, так быстро мне все разложил. Тоже переживает за нее.
Я согласился с мудрым мужиком. Ведь действительно, это же практически ментальный слом для матери: мальчик больше не только твой. Вспомнил о своей маме. Распереживался… Как все-таки здорово, когда отец тонко чувствует отношения матери и сына. И правда, папа у Кирилла крутой.
Через неделю Кирилл, стоя у картонной двери, услышал, как мама кричит его отцу:
– Не принимать близко к сердцу! Успокоиться?! Эта шлюха сначала тебя трахала, а теперь Кирюшеньку!
Это был последний гвоздь в мои новые комплексы неполноценности. Я запил.
P.S. В какой-то из летних вечеров Кира, глотнув газированного разбавленного спирта, сообщил, что наконец понял, почему химичка после первого раза сказала, посмотрев на их фотографию с отцом, что он исполнил ее заветное желание. Мы еще отхлебнули адского пойла из дачных чашек с отбитыми ручками и согласились, что женщина тоже имеет право на мечту.
Их привезли в черном полиэтиленовом шаре. Несколько мусорных мешков вложили один в другой, накачали воздухом, наполнили водой, обмотали скотчем. Планета, упакованная для переезда.
Запыхавшийся мужик бухнул шар на пол. Беззубый повар Семен полоснул ножом, а его помощник таджик Халмурод ловко прихватил расходящийся, оседающий полиэтилен. Из раны потекла вода. Семен расширил надрез, стал зачерпывать сачком и перекидывать в пластиковую ванночку. В точно такой же он купал своего сына-дошкольника.
Рыбы не трепыхались. Плюхались на бок и плавали. Когда Семен перегрузил всех, воду из мешка слили, а мешок скомкали.
– Опять передохли, – заметил Семен.
Доставщик виновато кусал воняющие пепельницей усы.
– Трудно контейнер для перевозки купить? – задал регулярный вопрос Семен.
– Заказы у вас маленькие, – привычно буркнул доставщик. – Дорого выйдет контейнер гонять. Отопьются.
Доставщик съел на ходу булочку, которой его угостила посудомойщица Нина, и уехал. Генератор кислорода вырабатывал пузыри, но рыбины плавали на боку и не отпивались.
– Вылавливай – и в отходы, – скучно бросил Семен Халмуроду.
И хоть такое происходило постоянно, Семен был зол: он любил рациональность. Заказывал продукты точно, будто знал, сколько гостей придет в ресторан и чего они пожелают. Хозяин называл Семена ясновидящим – у него никогда не пропадало съестное, овощи не прокисали, мясо не заветривалось, хлеб не плесневел. Гибель рыбы по нерадивости поставщиков ранила Семена. Он не страдал, когда заживо варил камчатских крабов и дальневосточных креветок, но, если им доводилось издохнуть из-за поломки аэратора в аквариуме или утратить потребительские свойства оттого, что вовремя не сменили воду, он впадал в бешенство и депрессию. Семен отличался страстным характером, на левой груди имел свастику, на правой Сталина, а спину его украшала Дева с младенцем. Если его спрашивали, чем вызван столь необычный выбор нательной графики, он не мог ничего ответить. У Семена была сложная душа.
На прошлом месте работы Семен поколотил ночного охранника, по недосмотру которого погиб целый выводок лобстеров. Охранник обиду не забыл, позвал своих и подстерег Семена после смены. Семен потерял три передних резца, а в трудовую влепили «уволен по собственному желанию». Он сделался осмотрительнее: импульсивности не умерил, а как-то сник, продолжая ругать разгильдяев, но держа кулаки в карманах.
Халмурод пинками придвинул к ванночке большой пластиковый бак и принялся швырять в него рыбин.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу