Ив Энцлер - Монологи вагины

(Монолог читает чернокожая женщина с Юга)

Воспоминание:декабрь 1965, мне пять лет.

Мама громким, угрожающим голосом велит мне перестать чесать свою пипиську. Я испугалась, что снова ее расчесала. Я не притрагиваюсь к себе, даже в ванной. Я боюсь, что через дырочку внутрь попадет вода: она наберется в меня, и я взорвусь. Я приклеиваю на мою пипиську пластырь, чтобы закрыть дырку, но в воде он отклеивается. Я мечтаю о пробке, похожей на затычку для ванной, которая ничего в меня не пропустит. Я сплю, надев под пижаму трое трусов веселой расцветки в сердечки. Я все равно хочу потрогать себя, но не делаю этого.

Воспоминание:семь лет.

Десятилетний Эдгар Монтан разозлился и изо всех сил пнул меня между ног. Ощущение, как будто внутри меня разом все сломалось. Я ковыляю домой. Я не могу писать. Мама спрашивает, что случилось с моей пиписькой, и, когда я рассказываю, что сделал Эдгар, она орет на меня. Велит, чтобы я никому не позволяла трогать меня там. Я пытаюсь растолковать ей: мама, он не трогал меня, он меня пнул.

Воспоминание:девять лет.

Я дурачусь на кровати, подпрыгиваю и падаю, и вдруг попадаю своей пиписькой на столбик в спинке кровати. Я пронзительно визжу, звук идет прямо изо рта моей пиписьки. Меня везут в больницу и зашивают там, где она была порвана.

Воспоминание:десять лет.

Я в доме отца, на втором этаже вечеринка идет полным ходом. Все пьют. Я одна играю внизу и решаю примерить новые белые хлопковые трусики и лифчик, которые мне подарила папина подружка. Неожиданно лучший папин друг, этот здоровяк Альфред, подходит ко мне, стаскивает с меня новые трусики, и засовывает в меня сзади свой большой твердый член. Я кричу. Я брыкаюсь. Я пытаюсь оттолкнуть его, но он уже во мне. Появляется мой папа, у него пистолет, я слышу ужасный грохот, а потом я и Альфред оказываемся все в крови, ее очень много. Мне кажется, что пиписька вообще вот-вот выпадет из меня. Теперь Альфред парализован, остался инвалидом на всю жизнь, а мама на семь лет запретила мне видеться с отцом.

Воспоминание:двенадцать лет.

Моя пиписька — плохое место. Там вечно что-то болит, пачкается, отрывается и кровоточит. Она притягивает несчастья. Проклятая зона. Я воображаю, что у меня между ног шоссе, и я, маленькая девочка, уезжаю по нему в далекую даль.

Воспоминание:тринадцать лет.

Наша соседка — шикарная женщина двадцати четырех лет, и я все время глазею на нее. Однажды она приглашает меня к себе в машину. Она спрашивает, нравится ли мне целовать мальчиков, и я говорю, что нет. Тогда она говорит, что хочет мне кое-что показать. Наклоняется и мягко целует меня в губы, а потом просовывает язык в мой рот. Так здорово! Она спрашивает, хочу ли я побывать у нее в гостях, и снова целует меня, потом велит расслабиться и погрузиться в собственные ощущения, позволить нашим языкам чувствовать друг друга. Она спрашивает у моей мамы, могу ли я переночевать у нее, и мама очень польщена, что такая красивая и успешная женщина интересуется мной. Я немного напугана, и в то же время сгораю от нетерпения. У нее потрясающая квартира. Очень светлая. Вся в стиле семидесятых: бусы, мягкие подушки, ароматические лампы. Я сразу же решила, что хочу стать секретаршей, как она, когда вырасту. Она наливает себе водки и спрашивает, что я буду пить. Я говорю: то же, что и она. Она отвечает, что моей маме вряд ли понравилось бы, что я пью водку. А я говорю, что маме вряд ли понравилось бы и то, что я целуюсь с девочками, и тогда эта красивая женщина наливает мне выпить. Потом она переодевается в короткую атласную сорочку шоколадного цвета. Она прекрасна, хотя я всегда считала, что лесбиянки уродливы. Я сказала: «Вы выглядите чудесно», — а она ответила: «Ты тоже». «Но у меня нет красивого белья, только эти белые хлопковые трусики и лифчик», — возразила я. Тогда она медленно надела на меня такую же атласную сорочку. Та была цвета лаванды, едва распустившихся весенних цветов. Алкоголь ударил мне в голову, я расслабилась и была готова ко всему. Когда она мягко уложила меня на кровать, я заметила, что над ней висит портрет обнаженной негритянки с пышной прической. Я испытала оргазм от одного соприкосновения наших тел. Она сделала со мной и с моей пиписькой, которую я всегда считала мерзкой, все возможное и невозможное, и это было потрясающе. Я так распалилась, была так возбуждена. Она сказала: «Твоя не оскверненная мужчинами вагина пахнет так приятно, так свежо, мне бы хотелось навсегда сохранить этот запах». Я уже схожу с ума от возбуждения, но вдруг звонит телефон, и, конечно, это моя мама. Я уверена — она обо всем пронюхала, она всегда подлавливает меня. Беру трубку. Я запыхалась, но стараюсь говорить как обычно. Мама спрашивает: «Что с тобой, ты от кого-то убегала?» Я отвечаю: «Нет, мама, я делала упражнения». Тогда она просит красавицу-секретаршу проследить, чтобы я не общалась с мальчиками, и наша соседка говорит: «Будьте уверены, никаких мальчиков здесь нет».