Элизабет Гилберт - Есть, молиться, любить

Выписав «рецепт», Кетут поворачивается к нам спиной, наливает воду в миску и запевает пронзительную мантру, пробирающую до самых костей. Затем окропляет ребенка водой, теперь наделенной священной силой. И хотя малышке всего год, она уже знает, как принимать святое благословение по традиционному балинезийскому обряду. Мать держит ее, и малышка протягивает пухлые ручки, ждет, пока в них льется вода, делает один глоток, второй — а остальное выплескивает на макушку. Безупречно исполненный ритуал. Она ничуть не боится беззубого старика, распевающего над ней мантры. Кетут берет оставшуюся святую воду и наливает ее в маленький полиэтиленовый пакет для бутербродов, завязывает и вручает родителям, которые позднее найдут ей применение. Уходя, мать уносит пакет: это выглядит так, словно она только что выиграла золотую рыбку на городской ярмарке, но забыла взять ее с собой.

Кетут Лийер уделил семье около сорока минут безраздельного внимания — и все за плату примерно в двадцать пять центов. Да и если бы денег у них не было, он сделал бы то же самое — ведь это его врачебный долг. Никому нельзя отказывать, иначе боги лишат его дара врачевания. В день к Кетуту приходят около десяти таких пациентов — балинезийцев, которым нужна его помощь и совет по религиозному или медицинскому вопросу. В самые благоприятные дни, когда всем хочется получить особое благословение, посетителей набирается более ста.

— И как вы не устаете?

— Это мое призвание.

В тот день к нам наведываются еще несколько пациентов, но выпадает и время побыть наедине, на крылечке. Мне так спокойно рядом с этим стариком — как с родным дедушкой. Он преподает мне первый урок балинезийской медитации. Есть много способов приблизиться к Богу, объясняет он, но большинство из них слишком сложны для западного человека, — поэтому он обучит меня простой медитации. А суть ее, собственно, в том, чтобы просто молча сидеть и улыбаться. Я в восторге от этого метода. Даже объясняя его, Кетут смеется. Сидеть и улыбаться — прекрасная медитация.

— В Индии ты изучала йогу?

— Да, Кетут.

— Можно, конечно, и йогой заниматься, — говорит он, — но слишком уж это сложно. — Кетут с трудом принимает скрюченную позу лотоса и морщит лицо, комично изображая натугу, точно у него запор. Потом освобождает ноги, смеется и спрашивает:

— Почему у йогов всегда такое серьезное лицо? Если будешь ходить с таким серьезным лицом, отпугнешь всю хорошую энергию. Медитировать нужно улыбаясь. Улыбайся лицом, улыбайся разумом — и положительная энергия сама придет и вымоет всю грязь. Пусть улыбается даже твоя… печень. Попробуй сегодня в отеле. Только не спеши и не старайся чрезмерно. Будешь слишком серьезной — заболеешь. Улыбка притягивает хорошую энергию. На сегодня все. Увидимся. Приходи завтра. Очень рад был повидаться, Лисс. И сделай доброе дело. Если кто из твоих друзей с Запада приедет на Бали, пусть приходят ко мне за предсказанием по руке — в кармане совсем пусто с тех пор, как взорвались те бомбы.

Вот почти точное изложение истории жизни Кетута Лийера, рассказанной им самим.

«Я родился в семье врачевателей в девятом поколении. Отец, дед, прадед — все были знахарями. Они хотели, чтобы и я пошел по их пути, потому что видели во мне свет. Видели, что у меня есть красота и ум. Но я не хотел становиться лекарем. Слишком долго учиться! И слишком много нужно выучить! И я не верил в магические исцеления. Хотел рисовать. Стать художником. У меня был талант.

Когда я был совсем молод, то познакомился с американцем. Тот был очень богат, и, может, даже из Нью-Йорка, как ты. Ему понравились мои картины, и он захотел купить большую картину — метровую, не меньше — и заплатить много денег. Столько, что я бы сразу разбогател. И вот я начал рисовать для него. Рисовал каждый день, с утра до вечера. Даже ночью. В те дни — это происходило давно — не было электрических лампочек, как сейчас, и я пользовался масляной лампой. Знаешь, что такое масляная лампа? Это помповая лампа, чтобы масло горело, нужно нагнетать воздух. И вот каждую ночь я рисовал при свете масляной лампы.

Однажды ночью лампа горела тускло, я стал раздувать помпу, гнать воздух — и вдруг лампа взорвалась! У меня была обожжена рука! Я на месяц попал в больницу, в руку попала инфекция. Инфекция распространилась и поразила сердце. Врач сказал, что я должен ехать в Сингапур, там мне сделают ампутацию — отрежут руку. Мне это совсем не понравилось. Но врач настаивал, чтобы я ехал в Сингапур и делал операцию. Тогда я сказал ему: „Хорошо, но сначала я съезжу домой, в свою деревню“.