Николай Бахрошин - Идол липовый, слегка говорящий

– Да, это меняет дело, – согласился Саша. – Кардинально меняет. Когда оппонент – кандидат в мастера по боксу, есть смысл внимательнее рассмотреть его точку зрения, что полигамия – для человечества древнее и естественнее…

– Да пошел он! – снова разозлилась она.

– Эмоционально. А все-таки что будем делать?

– Да пошел он к чертовой бабушке! – повторила Аля. – Пусть торчит здесь, если хочет, и трахается до посинения членов!

– До посинения члена, – поправил Саша.

– Что?!

– Единственное число. Так более реалистично. Если с точки зрения литературности текста.

Аля задумалась. Покрутила головой, отчего ее каштановые кудри взметнулись густой волной. Усмехнулась.

– Все-таки ты – язва, Саша, – сказала она.

– Я стараюсь, – похвастался он.

– Ты знаешь, у меня никогда не было знакомых журналистов. Художники были, ученые, коммерсанты, даже писатель один. А журналистов не было. Интересная, наверно, профессия. Забавная.

– Обхохочешься, – подтвердил Саша.

– И все-таки одной из главных человеческих добродетелей я считаю терпение, – сказал как-то раз Иннокентий.

– Эко ты хватил! – удивился Саша.

– А что?

– Никому больше не рассказывай про такое, вот что. Про терпение в нашей стране даже рассуждать неприлично. И так натерпелись уже по самую маковку, причем – всем социумом. В семье повешенного, между прочим, технология производств веревок – не самая любимая тема разговора. Это не я говорю, а народ…

– Ах, вот ты о чем, – сказал Иннокентий. – Так я не про это терпение. Это как раз не терпение, это – инертность. Неспособность принимать решения. Лень души, если хочешь. Надежда, что все обойдется и образуется само собой. Чувство стойкое и, безусловно, затягивающее. Терпение, Сашок, – это другая, более философская категория. Это, если хочешь, отношение к жизни. Ко всем ее проявлениям, радостям, горестям, дарам, потерям и так далее. Отношение к судьбе, к божественному началу, определяющему судьбу. Тут много всего… Давай-ка я расскажу тебе еще одну историю…

– Притчу? – уточнил Саша.

– Самую настоящую. Ну ладно, слушай…

В одной сельской местности в стране Индии жил великий мудрец и маг. Ничего себе жил, добавлю, имел все, что хотел, но хотел он не больше того, что ему действительно было нужно. Поэтому люди и называли его мудрецом. Речь, впрочем, не об этом… Итак, неподалеку от дома мудреца была деревня.

А жил там один крестьянин. Из самых завалящих в хозяйственном смысле. Ничего у него не ладилось. Пойдет за дровами в джунгли – топор сломает, начнет поле пахать – буйвол ногу подвернет или плуг треснет, словом, вешаться впору. А ему даже повеситься страшно – вдруг веревка оборвется, ноги переломает, и кто за ним потом будет ухаживать? С женой-то, понятно, он не ладил, какая может быть жена у такого мужа, с таким мужиком и святая начнет за ляжки кусать… Отчаялся, в общем, наш крестьянин. Совсем ему жизнь не в радость. А тут – случай.

Повезло ему. Пошел мудрец купаться на озеро и начал тонуть. Крестьянин этот оказался рядом и вытащил. Мудрец ему на радостях – проси, мол, чего хочешь. Хочешь, золота тебе дам или в ученики к себе возьму…

– Он рисковал, – заметил Саша.

– Кто, крестьянин? – удивился Иннокентий.

– Мудрец. Вдруг бы действительно в ученики пошел. Тут бы и кончилось все философское спокойствие мудреца.

– Ну, не так уж он и рисковал. Знал людей все-таки. Словом, крестьянин попросил у него вот что: сделай, мол, так, Мудрейший, чтобы каждое мое желание исполнялось, а то ничего у меня не получается. «Хорошо, я подумаю, чем тебе помочь. Приходи завтра ко мне», – сказал тот. На следующее утро крестьянин пришел. А мудрец говорит: «Есть, мол, у меня один талисман, к нему – заклинание, способное вызвать могущественного духа Ханси. Тот может исполнить любое желание. Если хочешь, я тебе все это дам. Но помни только одно: дух все время должен быть занят исполнением твоих желаний. Значит, ты все время должен чего-то желать. Иначе, если он останется без работы, он тебя съест…»

Крестьянин, понятно, обрадовался: мол, не беспокойся, Мудрейший, да у меня, мол, желаний хватит на сотню духов, никто без работы не останется, натерпелся за свою непутевую жизнь…

– Понятно, – сказал Саша. – И на сколько хватило этого бедолаги с его желаниями?

– Пару месяцев выдержал, – ответил Иннокентий. – Начал он по-простому, мол, забор поправить, поле вспахать, воды принести, хижину подлатать. Дух – под козырек, а на следующее утро докладывает: все сделано. Потом крестьянин сообразил, конечно, на кой черт ему сдалось это поле, забор, старая хижина, когда дух Ханси выполняет любые приказы. Тут он сразу захотел дворец, золота полные подвалы, дев прекрасных и трепетных, вин заморских… Зажил в общем.