Олег Рой - Барселонская галерея

Учились друзья тоже по-разному. Дэн все схватывал на лету, но при этом ненавидел корпеть над учебниками. Домашних заданий старался не делать, ему это было неинтересно. Иногда списывал у Олега, но чаще обходился вовсе без подготовки к уроку: выручали сообразительность и хорошо подвешенный язык. Вербовскому ничего не стоило выйти к доске в состоянии, которое именовалось в классе «ни бэ, ни мэ, ни кукареку», и ловко скомпоновать свой ответ из обрывков запомнившихся объяснений учителя и собственных знаний, полученных вне школы, — Денис читал запоем и интересовался всем на свете: от мифов Древней Греции до создания пороха и от поведения дельфинов до освоения космоса. Нередко подобная тактика имела успех, и Дэн отправлялся на свое место с отличной оценкой в дневнике. Но случались и неудачи, особенно на тех уроках, где требовались конкретные знания, а не эрудиция. И в результате к концу четверти учителя только ахали и разводили руками: среди оценок Вербовского обычно пятерок и двоек было поровну.

Олег Игнатенко был, что называется, прилежным учеником. Память у него была неважная, большинство предметов давались с трудом, поэтому он ежедневно часами просиживал над уроками, зубря правила русского языка и запоминая доказательства теорем. В отличие от друга, он серьезно относился к учебе, прийти на урок неготовым для него было равносильно катастрофе. Отличником Олег так и не стал, но в группе «хорошистов» продержался стойко. В школах подобные исполнительность и трудолюбие всегда бывают замечены. Потому, уже начиная со средних классов, Игнатенко охотно давали разные общественные поручения и выбирали его в пионерские, а затем и в комсомольские лидеры. Не в первые фигуры, председатели и комсорги (эти должности обычно занимали девочки), но, во всяком случае, в их помощники.

Семьи у обоих мальчиков были неполными, но это тоже являлось не сходством, а различием. Дэна воспитывал рано овдовевший папа, дирижер, человек по тем временам обеспеченный и, что еще важнее, имевший доступ к дефициту. У него, представителя театрального мира, была масса полезных знакомств, поскольку достать с его помощью билеты в Большой театр или необычайно модную Таганку хотели и директора магазинов, и заведующие складами, и начальники овощных баз. И каждый раз «бывали благодарны». А если прибавить к этому зарубежные гастроли, из которых привозились шикарные вещи, да не забыть многочисленных пассий Георгия Борисовича, которые наперебой баловали его сына и задаривали подарками, то можно понять — нужды Денис не знал. Имелись у него и фирменные джинсы, и модные кроссовки, и портфель-«дипломат», мечта любого подростка, и прочие атрибуты стильной жизни, позволявшие выделиться в толпе одноклассников.

Олежке подобное благополучие и не снилось. Он был сыном работницы химчистки, матери-одиночки. Отца своего Олег никогда не видел, в сбивчивые мамины рассказы о его работе на Севере верить быстро перестал и вскоре прекратил задавать ненужные вопросы, интуитивно, детским чутьем, догадавшись, что его мама решилась на смелый для той эпохи шаг и «родила для себя».

Вербовские обитали вдвоем в трешке-распашонке, у Дениса была своя комната, чем в то время мог похвастаться далеко не каждый. Семья Игнатенко жила в шестнадцатиметровой комнате в коммуналке с пятью соседями, в доме без лифта и с газовой колонкой. Антонина Ивановна работала в две смены, Олегу приходилось помогать ей — отстаивать длинные очереди в булочной и магазине «Молоко», убирать квартиру, варить картошку или макароны. Георгия Борисовича тоже часто не было дома, но Дэна хозяйственные проблемы не касались — ими занимались бабушки, приезжавшие к ним по очереди.

Словом, Денис Вербовский был удачливее друга, начиная с внешности и заканчивая материальным положением. Но Олег, в свою очередь, брал не везением, а трудом и основательностью. И потому Дэн чуть не каждый день слышал от отца, бабушек и учителей: «Опять домашнее задание не записал? Олежке позвони, он не то, что ты, он всегда добросовестно относится к своим обязанностям» или: «Вербовский, где сменная обувь? Забыл? Почему Игнатенко никогда ничего не забывает?»

Таким образом друзья уравновешивали друг друга. И никому бы в классе и в голову не пришло шушукаться, что «Игнатенко водится с Вербовским потому, что у Дениса богатый папа», или счесть, что «Дэн использует Олега, потому что у Игнатенко всегда можно списать», их тандем воспринимался как союз равных. Ни один из приятелей не думал, что друг в чем-то хуже, — наоборот, каждый искренне верил, что другой значительно превосходит его по всем возможным показателям.