Марина Ли - Детский мир

Эта тема моему семейству была явно неприятна и, если судить по тому, как изволил скривиться папа, в чём-то даже болезненна. Да и Руслан Стержнев, до этого не сгибавший своих широких плеч, вдруг как-то ссутулился, и я заметила сеточку едва-едва заметных морщин возле глаз, и глубокие складки у рта, и то, что взгляд у молодо выглядевшего дедушки совсем не молодой. Впрочем, и не старый тоже, взгляд у него был усталый и грустный чуть-чуть, как у грузного вислоухого бассета, которого хозяин давно уже не берёт с собой на охоту. И вроде бы надо огорчаться тому, что не берёт, а огорчения нет, вместо него, под быстро бьющимся собачьим сердцем, медленно разливается безразличие.

– Виновный, конечно, был найден, – произнёс он без особой охоты, – а вот насчёт того, чтобы держать ответ по закону… Хм, с этим, мой дорогой дракон, возникли некоторые проблемы.

Не знаю, о чём подумал Северов, а я немедленно решила, что возникшие проблемы как-то связаны с тем, что преступник является одним из членов семьи. Дядя Денис, например – не нравится мне его высокомерная рожа и взгляды, холодные, как февральский ветер с гор.

Но я ошиблась. Дедушка в своем пояснении ситуации неожиданно вильнул куда-то в сторону:

– Человека разумного от варвара, в первую очередь, отделяет то, что он, человек разумный, живет в социуме, являясь его частью, завися от него и соблюдая его законы. Каждому отведена определённая роль и статус…

– Социология – это очень интересно, – перебила я главу семейства. – Я не один реферат написала на тему «Человек и общество», но как это связано с обсуждаемой темой?

– Элементарно, – вдруг заговорила моя мать и гневно глянула в сторону Руслана, – перед человеком стоит выбор: соблюдать законы общества либо жить вне его.

– Человек, виновный в том, что тебя похитили, – пояснил Руслан, – стоявший за каждым из исполнителей, согласно законам нашего общества, за свои поступки отвечает только перед своей совестью… Но, может, тебя утешит тот факт, что Антон уже не вхож в нашу семью и я никогда уже не назову его другом.

Офигеть.

Я попыталась переварить услышанное, но оно перевариваться отказывалось, оно скреблось в горле и просилось наружу.

– То есть вы просто разругались, набили друг другу морды – и всё? – уточнил Северов, недоверчиво глядя на того, кого Зверь называл инопланетянским императором.

– Типа того, – проворчал дядя Серёжа, – только без битья морд. У них это не принято.

– Нас слишком мало, – виновато глядя на меня, пояснил дедушка, – и каждый из нас является носителем исключительной крови, которая меняется, развивается, совершенствуется, словно отдельный живой организм, понимаешь? Мы дружили с Зимовским столько лет, что я со счета успел сбиться, он был мне как брат. Равный по силе, умный, единственный из всех, кого на самом деле интересовала наука. Только с женщинами ему не везло. В том плане, что ни одна из них так и не ответила на его призыв.

– Просто он не влюблялся ни разу, – проворчала бабушка Ади. И в её глазах тоже не было осуждения. Мол, как это так, человек, похитивший её единственную внучку, живёт себе припеваючи и горя не знает? В её глазах была только грусть и тоска.

– Это Антон предложил мне помощь. Клон – это его идея, не моя, – пробормотал мой папа, – сказал, что знает, где именно находится лаборатория… Конечно же, он знает. Он сам её создал в своё время… Он был так взволнован, так искренен в своём стремлении помочь, так уверен в том, что мы всё делаем правильно. Он просто повторял мои мысли, которые я не осмеливался произнести вслух. «А если они ошибаются?» – настаивал он. «Кровь древней богини. Ха! Кто вообще верит в такую чушь?» – спрашивал он, а я не мог не согласиться. Действительно чушь, не имеющая под собой никаких оснований. «Они не шевелятся, ничего не предпринимают, а время уходит… Что, думаешь, станет с твоей обожаемой Анюткой, если и этот ребенок умрёт?»

Мужчина скрипнул зубами и упрямо наклонил голову:

– И на моём месте так поступил бы каждый. Я защищал своё. Своё сокровище, – воинственно посмотрел на Северова. – Как мог.

Кровь богини. Социум. Антон Зимовский.

Права была бабушка, надо было всё-таки оставить этот разговор на потом.

– Он не признается, – продолжил отец, – но изначально, уверен, он планировал подменить Олю клоном. А я ещё удивлялся, зачем клону саркофаг… Это потом уже стало известно, что он вмонтировал во второй своего хранителя. Видимо, планировал сразу начать атаку на слияние… а потом вмешался Сашка… Мы виноваты, что мальчик вырос таким. Слишком сильно баловали его в детстве, позволяли всё, исполняли любой каприз… Вот он и привык.