Айрис Мердок - Человек случайностей

Гарс».

«Сестренка!

Ради Бога, не разноси вокруг, что я не симпатизирую Р. Парджетеру! Такой глупой идее не место в светском обществе! Ну как может не нравиться господин с яхтой, да еще собирающийся посетить Греческий архипелаг? Так вот теперь, будь добра, ходи по всем домам и всем рассказывай, как глубоко твой брат уважает не понятого Парджетера, попутно внушай, как оный брат умен, как здорово разбирается в корабельных снастях, как хорошо знает классику и все такое прочее. У Ральфа все на мази. Я тебе потом расскажу (пока я еще очень несчастен). Спасибо за сведения о том, что Э. Колиндейл обожаема Р. Одмором. Я это и подозревал. Слава Богу, она влюблена в Парджетера, этого славного парня. Не говори ничего глупого Ральфу, если увидишь. А может, я сам выберусь тайком. Спасибо за чек, но когда я сказал «деньги» – я имел в виду ДЕНЬГИ. Пошли пятьдесят фунтов, пожалуйста. Ну и везет этому Монкли, как покойнику. Вот что значит связаться с Остином. Передай от меня привет Мэтью. Он и в самом деле меня помнит? Мэтью, конечно, старый прохвост в некотором смысле, но он куда значительней всего нашего прогнившего круга. Хранишь ли ты свое целомудрие? Я подразумеваю, духовное?

Твой духовник и крестный Тисборн.

P.S. По поводу дружек предупреждаю: Генриетта Сейс – ВЕДЬМА!»

«Дорогая мама!

Прочитал твое письмо с глубокой болью и волнением. Я тоже скучаю и очень хотел бы вновь обнять тебя и отца. Не буду писать слишком подробно. Как и раньше, я повторяю: не соглашусь ни по каким соображениям, ни религиозным, ни моральным, утверждать, что я пацифист, потому что им не являюсь. И не являюсь противником войн как таковых, а только этой конкретной войны. Вернувшись, я потеряю место в Оксфорде, перечеркну свое будущее в США, и, что хуже всего, у меня отнимут паспорт. Если я совершенно сознательно и искренне считаю, что в мою жизненную задачу не входит сделать из себя мученика протеста, в таком случае чувство ответственности и здравый смысл подсказывают мне, чтобы я оставался здесь. Обдумай все еще раз, мама, рассмотри все стороны этого вопроса. И поверь, что так же поступил бы я и в том случае, если бы не был обручен с англичанкой.

Не могу, да и не хочу откладывать свадьбу. Свадебное платье заказано, наряды для дружек уже шьются. (У нас будет одна дружка взрослая, вторая – маленькая девочка.) Все устроено. У нас уже есть дом в Оксфорде, а в конце недели собираемся купить мебель. Без малейшего легкомыслия, без всяких сомнений… свадьба состоится в августе. Прошу вас, приезжайте на свадьбу и обязательно вдвоем. Расходы оплатит Грейс. Ваше присутствие сделает полным наше счастье, без вас же оно будет иметь грустноватый оттенок. Очень вас прошу, и простите своему сыну, который иначе не может поступить! Целую тебя и отца.

Людвиг».

– Остин пришел, – сообщила Мэвис. – Хочешь его видеть?

Дорина поспешно отложила книжку. Залилась румянцем, глубоко вздохнула, коснулась рукой шеи. Потом быстро встала и закрыла окно, как будто это было важно. Солнце отразилось в белизне рамы, заиграло на коричневой стене, на акварельках Дорины и ее отца.

– Да. Я его ждала.

– Он здесь. Я буду рядом.

Вошел Остин. Мэвис затворила за собой дверь.

Он смотрел на Дорину, а Дорина уставилась в пол. Потом села и, не глядя, жестом пригласила его сесть.

Было видно, что Остин постарался одеться как можно лучше: светло-серый твидовый костюм, с которого почти начисто были удалены пятна от вина. Он приобрел и новые очки взамен сломанных. Белая поплиновая сорочка и зеленый галстук от Беллини. Светлые волосы хоть и спутаны слегка, но старательно вымыты. Эти волосы и ярко-голубые глаза делали его похожим на юношу. Но сейчас Дорина видела только не очень хорошо вычищенные ботинки.

– Добрый день, – сказал он.

Дорина беззвучно пошевелила губами.

Остин сел рядом с ней, протянул руку и осторожно прикоснулся к колену. Дорина вскинула голову, потерла глаза.

– Здравствуй, Остин!

– Здравствуй, любимая!

– Не сердись…

– За что, глупенькая? Ты читала книжку? Какую?

– «Властелин колец».

– Интересная?

– Да.

– Дори…

– Любимый…

– Плохая из нас пара. Не плачь. Я не стою твоих драгоценных слез.

– Прости, сейчас пройдет.

– Что я вижу, как тут чисто. Ни пылинки. А я… там, где я живу… полно пыли, грязи, во всех углах. Мерзость.

– У нас миссис Карберри убирает. Она очень аккуратная.

– Хотелось бы, чтобы и у нас была такая миссис Карберри. Знаешь… ах, Дори, я так по тебе скучаю.