Обрадовавшись быстрому решению, я развернул тележку и покатил следом.
Тротуар перед выходом из «ИКЕА» напоминает севастопольский причал времён эвакуации белой армии. Сутолока, ругань, народ, гружённый коробками, пакетами, стульями, ситами для муки и чем-то, что вообще непонятно, как применить, толкается у бордюра, к которому, сменяя друг друга, задом подкатывают автомобили с раскрытыми багажниками. Свежеприобретённое имущество спешно грузится, запихивается, утрамбовывается и привязывается к крышам. Мужья орут на жён за расточительность, жёны пилят мужиков за тупость. Раскрасневшиеся люди потеют и спешат. Крики, приказы, кто-то кого-то бросает навеки…
Несколько мгновений я стою, беспомощно озираясь в поисках блондина. Вот урод, выманил меня, а сам пропал, а очередь свою я уже пропустил… Тут он выныривает из людского моря в сопровождении дамы и, указывая на меня, говорит:
– Калужское шоссе, двадцать километров.
Дама обращается ко мне:
– Ну чё, рублей двести накинете? – и кокетливо подмигивает.
– Договорились за восемьсот, – твёрдо говорю я.
Кокетство с неё как ветром сдуло.
– Кати телегу вон туда, я щас подъеду, – махнула дама и убежала. Отказав в двух сотнях, я тотчас лишился чести называться на «вы».
Впрочем, удивило меня не то, что блондин оказался зазывалой, сосватавшим мне женщину в качестве водителя-грузчика, а то, что женщина эта – Татьяна Борисовна, мать моей подруги детства Наташки. Сама Татьяна Борисовна, судя по всему, меня не узнала, всё-таки лет десять прошло с нашей последней встречи. И вообще, у меня со старыми знакомыми всегда так, я их узнаю, они меня нет. Наверное, меняюсь сильно.
Подкатил тележку в указанном направлении. Не успел подъехать, как новенькая «Лада» десятой, пацанской, модели, лихо подрулила к бордюру задним ходом. Дверь с тёмным стеклом распахнулась и показалась Татьяна Борисовна.
– Так, помогай мне! – Она деловито подхватила верхнюю коробку с одной стороны, я с другой, и мы взгромоздили её на багажник, привинченный к крыше «десятки». То же самое проделали и со второй коробкой. Далее Татьяна Борисовна принялась перебрасывать туда-сюда верёвку с заготовленными петлями, крепко-накрепко приматывая поклажу. Я только поспевал ловить то один, то другой конец верёвки и натягивать, пока Татьяна Борисовна не подойдёт и не завяжет узел. В общем, баба из кожи вон лезла, чтобы держать марку бывалого водилы.
Покончив с погрузкой, я сел на заднее сиденье.
– Пересядь вперёд… пожалуйста… будешь дорогу показывать.
Спорить не стал, понимая, что баба нервничает. Думает, что я ей глотку перережу и тачку отберу. Такое бывает, мне один таксист показывал шрам от уха до уха. Подвёз двоих за сотню, а те вместо сотни чуть ему голову не отрезали и всю выручку забрали. Пятьсот рублей.
Раньше Татьяна Борисовна посмелее была. Сколько раз её бандиты пытали, электрические провода в зад засовывали, утюги к пяткам прикладывали, чтобы деньги отдала. Ей всегда удавалось выкрутиться, а про пытки рассказывала с удовольствием. Да и сама была не промах. Однажды её из «мерседеса» выкинули, угнать хотели. Дело на Тверской было, около первого в стране мужского стрип-клуба, в котором она только что парня сняла. Так вот, парень от испуга не мог голову от асфальта поднять, а она вытащила из сумочки пистолет Макарова, расставила ноги и прицельно обстреляла собственный «мерс», на котором угонщики собрались было отчалить. Один оказался тяжело ранен, другой сбежал. Неплохой результат для выпившей дамочки в шляпе с бумажными розами.
Когда мы рванули в сторону шоссе, небо над близстоящими гипермаркетами и линиями электропередачи уже засветилось сиренево-розовым.
– Значит, двадцатый километр? – уточнила Татьяна Борисовна.
– Ага, и метров двести вправо. Я покажу.
– Разберусь, – сурово отрезала Татьяна Борисовна и всунула диск в проигрыватель. Голос женщины с нелёгкой судьбой запел про любовь между путаной и вором. Я искоса поглядывал на шоферессу. Точно она. Татьяна Борисовна. Тётя Таня. Не притворяется, в самом деле меня не узнаёт. Руль держит уверенно, на руках перчатки без пальцев, какие бывают у автогонщиков. Педали жмёт пляжными босоножками на высокой платформе пробкового дерева. Педикюр яркий. Ноги и видавший виды зад облегают светлые джинсы, верхняя часть тела обтянута белым топом со шнуровкой, из-под которой выпирают бока, как колбаса из-под ниток, обматывающих кожуру. На шее, в ушах и на пальцах яркое турецкое золото, дешёвка, но много. Кожа загорелая, волосы выбелены, макияж с упором на синие тени.
Читать дальше