Януш Вишневский - Постель

Когда вечерами мы подъезжали к моему дому, я ждала, что он велит таксисту не ждать и, не спросив моего согласия, пойдет со мной наверх, к моей двери. Мне захотелось этого уже после второго нашего ужина, А может, и после первого…

То, что он ждал до последнего дня и последней ночи в Польше, для меня, с одной стороны, странно (робость? впечатлительность? страх быть отвергнутым? правила игры?), а с другой — очень печально. В определенном смысле я почувствовала себя брошенной. Он «использовал» меня, оставил с мечтами, неудовлетворенностью и запахом своего парфюма на моей подушке. А кроме того, оставил зубную щетку в ванной, красные следы от своей щетины на моих бедрах, недопитый утренний кофе в кружке, взъерошенные и склеенные моим потом и его слюной волосы у меня на голове, горсть монет, высыпавшихся из кармана, когда вчера вечером я поспешно снимала с него брюки в ванной, мои покусанные губы…

Разок попользовался мною. И уехал…

У Энрике три паспорта, четыре официальных адреса и ни одного места, которое он мог бы назвать своим. Это современный кочевник. Глобализированный, компьютеризированный и «упакованный», но все равно кочевник. У него три мобильника, два палмтопа, два лэптопа и восемь интернет-адресов. Он подписал контракты с четырьмя международными корпорациями на трех континентах и вот уже десять лет (я писала тебе, что он старый?!) перемещается по миру и проводит консультации в фирмах или государственных организациях, как дешево купить или дорого продать другие фирмы. Он называет их «объектами» или «проектами». Иногда их цена переваливает за десяток миллионов евро. В Кракове в течение четырнадцати дней он проводил консультации в польском филиале японской «Фуджицу». Если бы не польская бюрократия, он управился бы в четыре дня. Впервые за свою двадцатичетырехлетнюю жизнь я прониклась чувством благодарности к польским учреждениям и польским чиновникам. На задаваемый при разных обстоятельствах — в основном иммиграционными чиновниками в аэропортах — вопрос об адресе постоянного пребывания он чаще всего называл Бостон. В последнее время, после 11 сентября, в арабских странах или странах мусульманской Азии называет Барселону. Там живет его брат, и там он продлевает свой испанский паспорт. Когда вчера вечером я спросила его, откуда он, он ответил, что «прямо из Кракова». Я скучаю по нему, Агнешка…

Среда, 30 апреля

Я перестала преподавать немецкий директорам в уик-энды. Я перестала писать тебе в уик-энды, делать покупки в уик-энды, читать книги в уик-энды, навещать родителей в уик-энды. В уик-энды — а для меня уик-энд начинается примерно в четыре вечера пятницы — я стою в очередях в аэропорту, трясусь от страха при каждом взлете и каждой посадке, а в полете читаю туристические путеводители. Но только тогда, когда не трясет. Когда трясет, я судорожно впиваюсь в поручни кресла, закрываю глаза и молюсь. Стюардессы, думаю, самые глупые женщины в мире. Как можно так рисковать ради денег?!

Я купила карту Европы и повесила ее на стене над диваном, ношу с собой в сумочке расписание полетов шести авиакомпаний. Расписание польского «Лота» [15] «Л о т» — польская авиакомпания. с вечера пятницы до обеда в субботу и на вечер воскресенья я знаю наизусть. Когда я посылаю эсэмэски Энрике, использую исключительно номера рейсов. Он тоже выучил их наизусть. Агнешка, вот уже два месяца я живу в сумасшедшем мире, его мире. Я по-другому измеряю время. У меня совсем другой календарь. Теперь каждая неделя для меня точно Страстная неделя перед Великим воскресеньем. По понедельникам я борюсь со сном и стараюсь продержаться до конца лекций. Уже во вторник я ощущаю его отсутствие и начинаю звонить ему. К среде на меня накатывает настоящая тоска по нему, и, чтобы как-то с этим справиться, я работаю допоздна: во-первых, наверстываю упущенное и меньше скучаю, а во-вторых, я ближе к Интернету и могу писать ему мейлы. В четверг вечером собираю чемодан и ложусь спать пораньше, чтобы время ожидания не казалось таким долгим. Как правило, я пока еще не знаю, в каком европейском городе и в каком отеле засну вместе с ним в ночь с пятницы на субботу. В поистине страстную для меня пятницу рано утром он сообщает номер рейса. Вечером я ловлю такси и еду в аэропорт, беру билеты, которые он зарезервировал на мое имя, и для храбрости пью виски с колой в баре аэропорта. Потом сажусь в самолет и начинаю бояться. Приземляюсь. Взбудораженная остатками страха, спиртным и предвкушением встречи, я успокаиваюсь только тогда, когда сижу, прижавшись к нему, в машине. Он рассказывает мне о том, как провел неделю, нежно целует мои волосы. Потом, в отеле, он раздевает меня, ведет в ванную, моет и массирует мне голову. (Обожаю, когда мы вместе сидим в ванне и он запускает пальцы в волосы и массирует голову.) Первый раз мы любимся только после полуночи. В поистине великую для нас субботу…