Ирина Маленко - Совьетика

В 5 лет я твердо решила, что стану знаменитой писательницей (именно так, а не просто писательницей! Тогда же я написала свою первую книжку: печатными буквами. Называлась она «Приключения Вики» (да-да, той самой, из Тамарочкиных рассказов!). Правил правописания я еще не знала (дело было до школы!) , писала как слышу, и поэтому сейчас мне ее особенно забавно читать.Читать я научилась годам к 4, и первой моей книгой была…ни за что не угадаете! «Хижина дяди Тома». Не вся книга, конечно – она была слишком толста для четырехлетней, но тем не менее, факт остается фактом. (Сейчас я вижу в этом глубокий символизм.) Меня учили читать по кубикам, но родные еще не знали, что я наконец-то выучилась, когда в один прекрасный день бабушка вдруг услышала захлебные рыданья, доносившиеся из-под стола. Она в панике заглянула под стол, думая, что со мной что-то случилось «Женечка, ты что?» «Еву жалко !» «Какую Еву?» «А вот из книжки…»- и я протянула ей томик со смятыми промокшими от слез страницами.

Так уж получилось, что общалась я в раннем детстве больше со взрослыми.

В 3 года я ходила в детский сад, но недолго. Детсад был заводской, далеко от дома. Мама завозила меня туда по дороге на работу и забирала после работы. Вставать приходилось страшно рано. У входа я подолгу не отпускала ее: «Мамочка, ну еще минуточку подожди, пожалуйста!» Меня пугала перспектива идти за стол и завтракать всякими вещами, которые я не любила (в детском саду было трехразовое горячее питание, включенное в стоимость месячной платы за него. Размер платы зависел от зарплаты родителя. Моя мама платила за меня 12 рублей (при зарплате в 140). На меня наводило уныние то, что дети там были какие-то недоразвитые: я просто не понимала, ну что забавного в давании друг другу каких-то глупых прозвищ. Это было ниже моего интеллектуального уровня. Я опережала многих из других детей в своем развитии, и мне было неприятно, что воспитательницы пытаются учить меня тому, что я уже и так без них знала. Что после обеда надо спать – не когда захочется, а в принудительном порядке. Хотя сама маленькая скрипящая раскладушка мне нравилась. Я лежала с закрытыми глазами, притворяясь спящей, и слушала, как наши воспитательницы сплетничают и обсуждают новую моду. Потом я пересказывала их разговоры дома. Иногда бабушка хваталась за голову…

К вечеру я каждый день становилась в детсаду у окна – одна, без игрушек, не обращая внимания на других ребят – и начинала мечтать. Именно тогда я впервые вообразила себя капитаном звездолета. Звездолет был огромный, напоминавший по форме 8-этажный дом. Он уносил меня и мою отважную команду к далеким планетам…. И самое яркое воспоминание от детского сада – весьма тривиальное: единственный день, когда я не спешила оттуда уходить, потому что на ужин был мой любимый пудинг с горячим киселем, а тут как раз мама пришла за мной с работы пораньше и пришлось уходить, не доев его…

Именно со времен посещения детского сада я начала болеть обычными детскими болезнями. Помню, как в первый раз я бредила от высокой температуры. Я отчетливо понимала, что несу ерунду, но язык не слушался меня и словно сам выводил фразы. До сих пор помню и одну из них:»Мама, а Карандаш был за мороз?»- и мои собственные мысли «ой, что же это я горожу?!» Карандаш был одним из героев детского журнала «Веселые картинки», который я очень любила.

На большой маминой постели лежали многочисленные узлы со старой одеждой и кусками материи, из которой бабушка время от времени что-нибудь шила. Каждый раз, когда постель стелили, узлы надо было с нее снимать и куда-нибудь перегружать на ночь. Когда я болела, мне разрешалось выстроить из них себе на постели высокую «стену», и я лежала за ней и воображала, что я страдаю от жажды в осажденной крепости….В то время воображением моим завладели советские «истерны», и я изо всех сил пыталась заплести из своих жиденьких еще волос много косичек и хотела, чтобы меня называли Зульфией.

В период посещения детсада я болела так часто, что дедушке стало меня жалко, и однажды он сказал бабушке: «Слушай, мать, мы с тобой все равно дома весь день. Пусть Надя (это моя мама) забирает Женьку из детского сада насовсем, хватит ребенка мучать» . Бабушка пробовала было сказать ему, что в детском саду меня могут научить чему-нибудь полезному. «Ерунда!»- дедушка, как всегда, был категоричен. -«Чему она там научится? Тому, что «Мирон-сопливый долдон»? (Это была одна из услышанных мною в детсаду дразнилок). И больше я туда не ходила, чему была очень рада. К теперешнему моему стыду, я была слишком большой индивидуалисткой для того, чтобы вписаться в коллектив – и в то же время мне всю жизнь не хотелось ничего больше, чем быть частью хорошего, нормального, здорового коллектива!