Даниэль Орлов - Долгая нота (От Острова и к Острову)

Здесь же они с Валентином провели свою первую ночь, оставшись после дня рождения «помочь прибраться». Они мыли на кухне посуду, и Валентин млел от каждого прикосновения к горячей и мыльной Ольгиной руке. Распущенные и завитые Ольгины волосы щекотали ему щёку. Хотелось, чтобы посуда не заканчивалась подольше. Элька уже двадцать минут целовалась с кем-то в ванной. В смачно ободранном кресле дремала кошка. Из гостиной доносился Wish You Were Here. Разномастные рюмки тонкого стекла расставлялись шеренгами повзводно на расстеленном полотенце с олимпийским мишкой. Тарелки вытирались таким же полотенцем, но с изображением волка из «Ну, погоди!». Вытирались и складывались в шкаф. Когда уже всё было вымыто, вытерто и каталогизировано согласно кухонному реестру, Валентин опустил рукава новой джинсовой рубашки (предмета своей гордости) и вопросительно взглянул на Ольгу: «Поехали?» В этот миг дверь кухни приоткрылась. Появилась растрёпанная Элькина голова.

— Ребята, я там вам бельё в большой комнате бросила. Сами справитесь? Если что нужно, стучитесь в стенку. Но лучше не стучитесь.

— Хорошо, — ответили они хором. Ответили такими уверенными и спокойными голосами, как будто лечь в постель вдвоём для них было обычным делом.

— Ты покури пока, я постель разберу, — Ольга деловито сняла с себя передник и, не смотря на Валентина, вышла из кухни. Валька сел на табуретку и сложил руки на коленях. Вскочил, удивившись невольно принятой позе терпеливого ожидания. Открыл холодильник, достал початую бутылку рислинга. Сделал несколько глотков из горлышка. Открыл кран, пустил воду. Вымыл зачем-то и без того чистые после горы посуды руки. Закрыл кран. Вытер руки об оставленный Ольгой передник. В открытое оконное стекло с хохотом ударялись отражения фар сентябрьских такси, как в пинболе проскакивая между таких же фантомов светофоров, квадратиков окон далеких домов — наискосок в самый угол рамы. Валентину стало совсем не по себе от этого нежданного ожидания того, чего он, что уж скрывать от самого себя, желал и предвкушал два месяца их знакомства. Они ходили вместе в кино, где он позволял себе время от времени в самые «страшные» моменты брать Ольгину руку в свою. Они обедали вместе в столовой. В конце концов, они раз пять уже поднимались с Илюхой на этаж к филологам и часами распивали с весёлыми подружками Ольгой и Надей красное терпкое «Саперави», заедая его сухим тортиком. В прошлые выходные они вдвоем с Ольгой ездили в Дмитров, где бродили по монастырю. На обратном пути Ольга задремала на плече у Валентина, и Валька всю дорогу дышал запахом её густых жестких волос. Когда вошли контролёры, он аккуратно, чтобы не пошевельнуться, вынул из нагрудного кармана билеты. Тётка контролёрша пробила их и, возвращая, улыбнулась: «Замаялась деточка. Ну, пусть поспит. До Москвы ещё полчаса». И этим простым словом «деточка» взорвало внутри у него небывалый заряд нежности, в мгновение разметавший все мысли кроме одной: «Люблю!»

Ольга появилась с двумя полотенцами в руках. — Я первая в душ. Потом ты. Придёшь, свет не включай. Хорошо?

Как всё просто. Как всё просто и так, как должно быть. Полотенце. Душ. Стоп! Валька вдруг испугался, что Ольга постелила им раздельно. Он вскочил с табуретки, на цыпочках прокрался по коридору и заглянул в комнату. Ночник на тумбочке. Диван у окна разложен и застелен одеялом. В ногах красный вязаный плед с кистями. В колонках чуть слышен Pink Floyd. На втором диване — Элькины подарки. Валентин затворил дверь и так же на цыпочках вернулся в кухню. Как же это здорово. И вместе с тем немного страшно.

Валька хоть и был избалован вниманием одноклассниц, но держал себя в нарочитой строгости. На дискотеки в клубе ходил редко, да и то, когда пацаны звали, а Валька понимал, что если не пойдёт, то станет мишенью для всяких подколов. На дискотеках он лихо танцевал под итальянцев и Антонова, но до завершающих «медляков» не оставался. На велосипед и к себе — в Ребалду. Девчонки писали ему записки, подсовывали в тетрадки или оставляли на столе в классе. И всё. Чёрт возьми! Да он ведь и целовался-то всего три раза в жизни. Первый и второй раз почти понарошку со студенткой-практиканткой на монастырском раскопе, а третий уже с Ольгой в лифте. Он вспомнил дышащий, опрокидывающий Ольгин поцелуй и почувствовал возбуждение.

Ольга легонько поскребла ноготками стекло кухонной двери, оповещая, что душ освободился. Валька затушил закуренную было сигарету и прошёл в выложенную кафелем Элькину ванную. На запотевшем стекле было выведено «Я тебя жду. О.» От этой надписи возбуждение только усилилось. Валька спешно выполнил несколько упражнений дыхательной гимнастики, скинул с себя одежду и залез под воду. Несколько секунд под ледяными струями отрезвили его начинающую внезапно хмелеть голову. Он растёрся полотенцем, стал одеваться, но вновь скинул с себя всё и просто обмотал полотенце вокруг талии.