Андре Моруа - Сентябрьские розы

– Что вы хотите? – отвечала она. – Если доверие потеряно, восстановить его очень непросто. Я вам по-прежнему предана… Я не могу забыть, что вы совершили нечто, чего я от вас никак не могла ожидать. Теперь между нами всегда будет стоять это лицо, это тело…

– А что, если в результате этой ошибки я еще сильнее привязался к вам, если она помогла мне почувствовать, что вас заменить невозможно?

– Но мне, Гийом, чтобы это понять и почувствовать, совершенно не нужно было ваше латиноамериканское приключение.

Ему казалось, что она несправедлива и не может преодолеть горечь измены, а ведь он делает столько усилий, чтобы сблизиться с ней. Но он решил быть терпеливым. Когда подошла годовщина его встречи с Долорес, Полина стала заметно нервничать. Что касается дат, она была фетишисткой. Из письма Лолиты Гийом узнал, что она вновь собирается репетировать «Тессу». «Тебе ведь понравится, если я буду Верной нимфой?» На следующий день он написал ей письмо, которое, как он надеялся, станет прощальным.

Гийом Фонтен Долорес Гарсиа

Да, разумеется, мне хочется, чтобы моя нимфа была верной. Я тоже не могу забыть те волшебные дни. Вот уже скоро год, Лолита, как мы встретились. В годовщину нашего знакомства, если ты будешь в Лиме, зайди в ту маленькую барочную церковь Магдалины и подумай обо мне немного. Тому, кто уехал навсегда, нельзя посвятить жизнь, но ему можно посвятить минуту своей жизни – и молитву. Неужели все это было на самом деле? Здесь, в этом безмятежном краю, бывают моменты, когда я начинаю в этом сомневаться. Затем из глубины души поднимаются воспоминания: твой первый взгляд, который сразу околдовал меня, длинная рука, приподнимающая волосы, лицо, преображенное страстью или покаянием. Эти образы по-прежнему остаются в моем сердце такими чистыми и яркими, что, вспоминая эти дни, я не чувствую ни сожаления, ни раскаяния. Я словно читаю прекрасную книгу, где благодаря необыкновенной прозорливости автора описывается жизнь, которую я сам хотел бы прожить. Как знать? Может быть, и лучше, что, выйдя однажды в таинственный город из мира колдовского и волшебного, ты вернулась обратно, не утратив ни капли своего необыкновенного очарования. Ты останешься для меня той, кто никогда не состарится и не изменится. А что касается меня, пусть лучше я существую для тебя лишь в мире воспоминаний, где приближающаяся ночь не сможет поглотить мои последние дни юности. Прощай, Лолита. Трудись. Твой талант тебя обязывает. Прощай.

Вечером он сказал Полине:

– Сегодня я написал Долорес последнее письмо.

– Последнее?

– Надеюсь, да. Эта страница моей жизни перевернута. Я хочу, чтобы на следующей, чистой странице писала только ты.

– Так вы не знаете, Гийом, что Долорес в ноябре приезжает в Париж?

Эта новость потрясла его:

– Как?.. Она что-то говорила мне, но ничего определенного, я не думал, что это случится… Вы уверены?

– Абсолютно уверена. Мы с ней это организовали вместе . В октябре у нее будут гастроли в Испании, а затем в Париже она даст несколько спектаклей со своей труппой, которая называется «Театральное товарищество Анд». Я сама договаривалась с Театром на Елисейских Полях.

– Вы? Полина, это безумие! Зачем?

– Из любопытства, а еще, возможно, Гийом, чтобы испытать вас .

– Долорес может играть только по-испански. Публика не пойдет.

– Пойдет, – возразила Полина. – Надо воззвать к их снобизму. А у нас это получится. И потом, вы наконец увидите свою актрису на сцене.

Гийом помрачнел. После довольно долгого молчания он произнес:

– Если Долорес в самом деле приедет в Париж, я сделаю все, чтобы меня здесь в это время не было.

Опустив глаза, Полина ничего не ответила.

Все эти дни, что предшествовали приезду в Париж Долорес Гарсиа, Полина Фонтен не могла поверить, что у мужа хватит решимости уехать. Она взяла у Долорес обещание, что если та увидит Гийома, то не станет пытаться завоевать его сердце вновь. Долорес приняла это условие, так что твердая решимость Фонтена уже не имела значения. Как только он узнал от жены, что Лолита в начале ноября прибывает в Сантандер, то тут же запланировал цикл лекций в Швейцарии на тот же месяц. Это был его способ привязать себя к мачте, чтобы сопротивляться пению сирен. Когда Долорес и ее «Театральное товарищество Анд» приехали в Париж, он был уже в Цюрихе.

Из Испании, где они давали спектакли две недели, Долорес забрасывала Полину письмами, то восторженными, то жалобными. Она была счастлива посетить страну, к которой была привязана всем сердцем. Гранада, Севилья, Толедо ее очаровали. Но она вынуждена была признать, что прием, оказанный ее труппе, не оправдал ожиданий. Испанская критика с унизительной снисходительностью писала об этом «театрике с провинциальным акцентом». Немногочисленные знатоки хвалили игру Долорес Гарсиа. Знаменитый писатель Рамон де Мартина с пылким постоянством ездил за труппой из города в город и ходил на все представления. Долорес прислала фотографию, на которой она сидела у ног этого старого поэта, а он с нежностью смотрел на нее. Однако успех был более чем скромный, и упавшая духом актриса все свои надежды возлагала на Францию. «Если Париж примет нас, все остальное не имеет значения», – писала она госпоже Фонтен. Она сообщила, что 5 ноября будет в отеле «Монталамбер», а спектакли начнутся 9-го.