Андре Моруа - Сентябрьские розы

– Она согласилась? – спросил Фонтен с тревогой, которая, должно быть, показалась юному Сент-Астье весьма смешной.

– А почему бы ей не согласиться? – ответил дипломат, не скрывая иронии. – Ведь я ей сказал, что обед будет организован в вашу честь… Могу я на вас рассчитывать?

– Разумеется, господин министр… Вы чрезвычайно добры.

– Тогда в половине второго, глубокоуважаемый господин Фонтен… Только я не министр.

Необыкновенная радость, смешанная с беспокойством, охватила Гийома Фонтена. Значит, она согласна увидеться с ним вновь. Не для того ли, чтобы продемонстрировать ему свое презрение? «Не важно, – подумал он. – Главное, что я еще раз могу испытать это наслаждение: увидеть ее и почувствовать власть ее обаяния. Должно быть, она прекрасна даже в гневе». Все утро он перечитывал стихи, которые она ему оставила; он находил их прекрасными и сам не мог различить, кем восхищается больше: поэтессой или дарительницей. В час дня он вызвал такси и, охваченный волнением, вновь проделал путь до оливковой рощи.

Гостями Сент-Астье были: супружеская чета из постоянного состава дипломатической миссии, ректор Университета Сан-Маркос с супругой, Эрнандо Таварес и очаровательная Марита. Фонтен с волнением обнаружил, что Долорес нет. Она явилась с большим опозданием и извинилась, объяснив, что задержалась из-за формальностей с визой.

– С визой? – переспросил Таварес. – Ты уезжаешь?

– Я должна лететь в Боготу, мы ставим там ауто , которое играли здесь… Мы обсуждали это уже месяц, а сегодня утром я получила телеграмму… Завтра у меня самолет.

– У меня тоже, – удивился Фонтен. – В шесть утра.

– Ну да, в шесть утра. Как хорошо, maestro , что мы путешествуем вместе! – воскликнула она с естественной непринужденностью.

– В самом деле, какое счастливое совпадение, – бесстрастно произнес Сент-Астье. – А то мы беспокоились, что господин Фонтен, который не говорит по-испански, вынужден лететь один. Вы будете его переводчицей, Лолита. Мы вам его доверяем.

Она шутливо поклонилась:

– Señor Encargado de Negocios , я в вашем распоряжении.

– Я тем более доволен, – продолжал Сент-Астье, – что на прошлой неделе госпожа Фонтен ужинала у моих родителей в Париже и передала для меня некоторые рекомендации по поводу здоровья господина Фонтена… Ваша печень не пострадала из-за нашего климата?

– Вовсе нет, – ответил Фонтен, – никогда еще я не чувствовал себя лучше.

– Не помню, говорил ли я вам, – сказал Таварес, – что наши журналисты удивляются, как вы молодо выглядите.

Лолита не смотрела на Гийома, но, когда гости садились за стол, он оказался рядом с нею и тихо спросил:

– Вы не сердитесь на меня?

Еще произнося эту фразу, он чувствовал, как неловко она звучит, но Долорес ответила с искренним удивлением:

– Я?.. Но за что мне на вас сердиться?

После обеда, весьма оживленного, где Фонтен всех очаровал своими рассказами о путешествии в Бразилию и Аргентину, Лолита, которая по просьбе Señor Encargado de Negocios принесла гитару, стала петь. Гийом Фонтен не понимал слов, но она смотрела на него и, казалось, пела только для него. Сент-Астье и Марита незаметно обменялись улыбками, Лолита заметила это, а Фонтен нет. Когда ректор с супругой откланялись, Сент-Астье предложил отвести Фонтена в «Боливар». Он не стал отказываться.

– Тогда до завтра? – сказал он Лолите.

– Да, завтра в шесть в аэропорту, если только вы не согласитесь, чтобы я заехала за вами в гостиницу.

– Позвольте, глубокоуважаемый господин Фонтен, послать за вами машину посольства, – предложил Сент-Астье.

– Спасибо, господин министр, принимаю ваше предложение. Не хочу осложнять отъезд госпожи Гарсиа.

Вернувшись в гостиницу, он нашел три пакета и записку от Долорес Гарсиа. Там были: женское серебряное стремя, старинное, украшенное с большим вкусом, сборник пьес Федерико Гарсиа Лорки и фотография Лолиты, окутанной покрывалом, в образе неприкаянной души, с таким посвящением: «Гийому Фонтену, compañera ». [31] Подруга (исп.) . Его очень тронуло, что в день отъезда она собрала столько предметов, которые могли бы доставить ему удовольствие. «А это путешествие, о котором она прежде не говорила, – думал он, тщетно пытаясь застегнуть чемоданы, – она придумала его, чтобы полететь со мной?.. Что же она тогда сказала, выходя из церкви?.. Судьба постепенно побуждает нас проникнуть в этот огромный неведомый мир … Мне кажется, она делает все, чтобы помочь судьбе… Но зачем? Чего она от меня хочет?»