Чарльз Мартин - Дороги, которым нет конца

Мое первое важное воспоминание о влиянии моего отца на других людей и о том, чем он на самом деле занимался, относится к восьмилетнему возрасту. Он становился все более известным. Люди приезжали из Калифорнии, чтобы послушать его, и он начал искать более просторные площадки. Мы наняли четырех работников только для того, чтобы парковать приезжающие автомобили, и люди собирались уже не в одном шатре, а в пяти, они были соединены в форме креста с центральной сценой. Каждый шатер мог вместить более двухсот человек, и по вечерам все места были заняты. Более того: люди, которым не хватило свободных мест, стояли по краям в четыре-пять рядов. Дети сидели на плечах у отцов, матери нянчили младенцев, старики приезжали в креслах-каталках.

Проповеди отца имели большой успех, поэтому отцу приходилось искать новые места для роста.

Он продолжал долгие пешие прогулки, когда можно было подумать в тишине и покое. В нескольких милях к югу от Буэна Висты отец нашел каньон с высокими стенами у подножия горы Принстон, вызвавший у него острый интерес. Он достал топографическую карту и показал мне. Сверху это выглядело так, будто кто-то из склона горы вырезал кусок пирога. Участок в форме воронки площадью сорок-пятьдесят акров выходил из каменных стен, вертикально поднимавшихся на несколько сотен футов. Для отца, который регулярно обращался к сотням, если не к тысячам людей одновременно, это была превосходная сцена.

Оставалась лишь одна проблема. Этой землей кто-то владел. Желая показать мне это место, отец провел меня мимо бесчисленных табличек, где было написано: «Вход воспрещен». Мы поднялись через хвойный лес национального парка, граничившего с нашей землей, на высокий скальный карниз с видом на ранчо внизу. Открывался вид будто бы с высоты птичьего полета. Отец указал вдаль.

— Мы установим сцену вон там, где каньон начинает сужаться. — Он указал в другую сторону. — Все наши шатры будут располагаться недалеко от автостоянки и передвижных туалетов. — Он потер ладони, будто стряхивая пыль. — Пара пустяков.

Я почесал затылок.

— Но, папа, это ведь не наша земля.

— Так или иначе, она кому-то принадлежит, — отмахнулся он.

На следующей неделе отец нанес визит землевладельцу мистеру Тому Слокомбу — скотоводу, чья семья владела этой землей более ста лет. Мы с Биг-Бигом проехали загон для скота и остановились перед ранчо. Отец обратился к нам обоим:

— Пойдемте. Если я не понравлюсь мистеру Слокомбу, может быть, вы ему понравитесь.

Отец постучался, и нам открыл низенький, жилистый человек в шляпе, сапогах со шпорами и пряжкой ремня размером с его голову. Он поочередно смерил нас взглядом, задержавшись на фигуре Биг-Бига. Судя по его виду, он был не в настроении беседовать с нежданными просителями.

— Чем могу?.. — буркнул он.

Отец пожал ему руку и объяснил, кто он такой, и чего он хочет. Мистер Слокомб слушал, с поразительной ловкостью перекатывая во рту зубочистку. Каждые несколько секунд он переворачивал зубочистку и засовывал ее в уголок рта, где она еще несколько минут торчала неподвижно, после чего его язык снова принимался за работу. Где-то на середине отцовской речи он запустил руку в задний карман и достал кисет с жевательным табаком. Он открыл кисет и запустил туда пальцы, как будто перемешивал салат. Тогда я заметил, что у него нет указательного пальца на правой руке. Когда он как следует перемешал свой салат, то извлек здоровенный комок коричневого листового табака и заложил за щеку. Со стороны казалось, будто он жует мячик для гольфа. И пока он слушал отца, из одного уголка его рта свисала зубочистка, а другая половина смачно пережевывала табак. Я ждал, когда он сплюнет, но так и не дождался.

Когда отец замолчал, мистер Слокомб посмотрел на меня, потом на него, потом на Биг-Бига, потом снова на меня и наконец остановился на отце. Он немного сдвинул шляпу на затылок и засунул большие пальцы в петли для ремня.

— Давайте-ка повторим для ясности, — сказал он. — Вы случайно оказались на моей земле, где я расставил двести табличек, на которых написано «Вход воспрещен», и случайно набрели на мой славный зеленый лужок вон там. И вы подумали: здесь будет отличное место для проповедей о возрождении в Царствии Небесном, где вы поставите сцену и волшебным образом разобьете свои шатры. А этот парень, — он указал на Биг-Бига, — этот парень, который больше любого человека, которого мне приходилось видеть, будет играть на пианино, пока вы… — он взглянул на меня, перевернул зубочистку и уставился на отца, — пока вы будете призывать огонь и серу на головы нескольких сотен, а может быть, нескольких тысяч самозваных и внимательных грешников, которые как по волшебству нагрянут сюда со своими автомобилями, пикниками и зонтиками. И ради того, чтобы послушать ваши проповеди, все эти люди будут маршировать через мое пастбище и ставить автомобили на траве, которую я собираюсь пустить на корм скоту, прежде чем ляжет первый снег.