Эльфрида Елинек: Любовницы

Пусть не думает, что ей удастся улизнуть от отцовского гнева, выбрав себе непыльную работенку. Отцу и так уже пришлось жениться на матери из-за нее, из-за Паулы, ну то есть не из-за нее, а из-за ее старшей сестры, которая теперь замужем и которую не достанешь.

Отца приводило в бешенство, что мать занята чистой домашней работой, а ему с сыном приходится делать грязную и тяжелую работу, под пьяную руку он не раз уже бил ее смертным боем, не раз уже швырял ей в лицо грязные сапоги, швырял на лавку грязные штаны, грязные рабочие штаны на новенькую еще, обитую тканью скамейку. И Пауле они вволю и всласть будут швырять в лицо грязные сапоги, швырять грязные штаны на скамейку, чтобы Паула все вычистила и вымыла. Они ни на секунду не забывали о своей честной и благородной ненависти к женщинам в доме. Не забывали никогда.

Вот так-то! Разве что в день рождения, на Рождество или когда с ними приключался несчастный случай. И она еще, видите ли, хочет выучиться на портниху!

Но Паула по-прежнему не сводит глаз с лучшей жизни, где бы она ее ни подсмотрела, в кино ли, или в облике дачника, приехавшего на лето в деревню. Вот только эта лучшая жизнь все время принадлежит другим, а не ей.

И она все время канючит: я буду отдавать вам стипендию… ведь и на продавщицу нужно сначала учиться… и свадебное платье, слышите, свадебное платье я сошью себе сама!!! И матери буду шить, и тете, и бабушке, и всем-всем. Это ведь такая экономия! И вокруг меня всегда будет чистая публика. А потом и сама я стану принадлежать к чистой публике, стану шить себе новые платья и понравлюсь достойному человеку.

И все вокруг будут говорить: какая аккуратненькая, и может статься, я выйду замуж за плотника или за каменщика, за жестянщика или за мясника, а то и за колбасника!

И Паула все время подглядывает за лучшей жизнью, которая могла бы принадлежать и ей, хотя создана эта жизнь не для нее.

И поскольку Паула не стоит того, чтобы постоянно ею заниматься, и отец по вечерам хочет только одного — покоя, а прибить он ее не может, хотя очень хочет, потому что просто слишком устал и не рискует вновь впасть в гнев, и поскольку убить ее он тоже не может, хотя очень хочет, и поскольку ему, по сути, наплевать на все, и поскольку Паула обещает все что угодно, и обещает, что будет помогать матери — по вечерам прибираться в хлеву, и поскольку деньги есть деньги, то Пауле разрешают наконец учиться на портниху.

И с этого самого момента Паула совсем другими глазами глядит на лучшую жизнь, как на нечто, чего, пожалуй, удастся достичь, хотя поначалу придется подоткнуть юбку повыше и затянуть пояс потуже.

В худшей жизни, стало быть, начинает Паула годы своего учения, окончатся же они — в жизни лучшей. Остается надеяться, что они не закончатся раньше, чем начнутся.

И будем надеяться, что лучшая жизнь не присвоена уже кем-то другим, кому не приходилось подбирать юбку повыше и затягивать пояс потуже.

«Что за неповторимый блеск, словно от спелых каштанов?» — говорит себе Хайнц по пути на работу. Это блеск Бригиттиных волос, недавно подкрашенных. Нужно только вовремя смыть состав, чтобы волосы не испортить.

Хайнц решил было, что блеск исходит от спелых каштанов, теперь он видит, что блестят волосы Бригитты. Он удивлен тому, что судьба нанесла свой неотвратимый удар.

— Я люблю тебя, — говорит Бригитта.

Ее волосы блестят на солнце, словно спелые каштаны, которые к тому же еще и отполированы.

— Я так тебя люблю. От этого чувства не уйдешь, это — любовь. Мне кажется, будто я знакома с тобой всю жизнь, с самого раннего детства. — Бригитта смотрит на Хайнца снизу вверх.

И Хайнца сразу захватывает это чувство. Кроме того, его охватывает желание, о существовании которого он уже слышал от других.

Это новое и одновременно тревожное чувство.

Хайнц учится на электрика. Если чему-то учишься, то потом значишь больше, чем сначала. Кроме того, ты значишь больше, чем все те, кто ничему не учился.

— С нами происходит что-то необычное, — говорит Бригитта, — что-то новое и тревожное, сильнее всего, что с нами до этого происходило, даже сильнее и тревожнее того несчастного случая на фабрике, помнишь, в прошлом году, когда одна из работниц лишилась руки. Это — любовь. Я теперь точно знаю, что люблю тебя, и мне радостно, что я это знаю. Для меня не существует другого мужчины, кроме тебя, Хайнц, и никогда не будет существовать. Или ты можешь себе представить кого-нибудь на твоем месте?