Герман Садулаев - Таблетка

Поэтому Максимус не думал, что ест свой бездрожжевой диетический хлеб даром. К тому же он знал, какую сам платит цену. Максимус давно понял, что ему платят не за работу – как таковой работы всё же нет. Ему платят за аренду его индивидуального сознания, за то, что он превращается в чип, встроенный в системный блок обработки коммерческой информации.

Семипятницкий вспоминал сюжет фильма, где красавчик Киану Ривз предоставлял свой мозг для контрабанды пиратских программ. Какие-то деятели, чтобы избежать уплаты таможенных пошлин, загружали программу в голову Ривза и переправляли его через бугор, где другие деятели сгружали программу. Фантастика. Но офисный служащий живёт в ещё большем кошмаре: его мозг не просто чип, где хранится информация. Это действующий процессор, где она постоянно обрабатывается. Так что курьерская миссия героя из антиутопии представляется плёвым делом по сравнению с ежедневной мукой м. с. з.

Ест ли он, спит ли, идёт ли по улице, смотрит сериалы или трахает свою подругу – процессор гудит, работает. Отслеживает состояние системы. Вносит корректировки. Разбуди м. с. з. среди ночи, и он ответит, сколько контейнеров должны на этой неделе выгрузиться в транзитном порту, какие документы нужно готовить на лицензию, чего не хватает для открытия аккредитива.

Глупый хозяин бизнеса тоже постоянно об этом думает. Умный хозяин бизнеса, даже подписывая годовой контракт с ключевым клиентом, думает о том, как сегодня вечером новая гламурная блядь будет брать у него в рот. Ему незачем осознавать детали. Все необходимые программы загружены в мозги специально нанятых для этой цели м. с. з. Они называют это – «делегировать полномочия».

В самом деле, очень удобно. Процессор «м. с. з. – IV», нового поколения, сам приходит, сам включается, сам подсоединяет себя к другим процессорам, сам отключается, сам осуществляет собственное обслуживание в свободное от операций время, а полностью исчерпав свой ресурс, сам удаляет себя из системного блока. Идеальный девайс!

Нужно только беречь его от вирусов.

Потому что, кроме правильных журналов, книг и телепередач, которые снабжают процессоры полезной информацией о том, как поддерживать себя в рабочем состоянии, повышать свою производительность и в чём находить стимулы для своего труда, нет-нет да и появляются опасные скрипты. И вот уже процессор начинает размышлять о себе, о Сервере, Провайдере и прочих материях, которые должны быть доступны только Системному Администратору.

Но для таких случаев есть служба безопасности, институт семейных ценностей и Священный Синдерион.

Всё понимал Максимус, но ничего не мог изменить. Он только позволил себе одну хитрость: пользуясь преимуществами многозадачности своей индивидуальной операционной системы, он запускал одновременно несколько программ, часть из которых занималась оплачиваемыми операциями, а другие, или хотя бы одна, параллельно медитировали на запрещённые темы.

Всё нормально, если вовремя сворачивать опасные окна.

Максимус уже более или менее разобрался с хазарским вопросом. Но изучение истории каганата поставило перед его пытливым разумом другую фундаментальную проблему: элиты, способы их вербовки и легитимации. Он написал бы эссе и на эту тему, но от лишнего труда спас новый виртуальный знакомый, Hakan, y которого Семипятницкий нашёл пространное крео, ответившее на все его вопросы о тайнах элит.

Это крео было так сродни собственным мыслям Максимуса, что иногда ему казалось, он сам его написал.

Может, так оно и было.

«Магия эльфов и железные яйца

С тех пор как Ясон отправился за Золотым руном, а Робинзон Крузо провел множество лет на необитаемом острове, все возможные сюжеты многократно повторены в мировой литературе. И даже этот сюжет – сюжет повторения сюжетов – уже использован гениальным библиотекарем Хорхе Луисом Борхесом.

В третьем тысячелетии от Рождества Христова у нас больше нет тем, нет героев, нет сюжетов. Все, что мы можем, – это писать о написанном и писать о том, что написано о написанном. В наших книгах больше нет людей, вещей и мест. Мы пишем книги о книгах.

Но сами книги становятся героями, сюжетами, местами и вещами. Нас больше не интересует критика. Когда-то и кем-то составленные, древние и современные, тексты входят в нашу реальность, и мы можем только гадать – где вымысел более удачен, где ткань реальности плотнее, какой из романов более настоящий: по ту или по эту сторону монитора.