Илья Игнатьев - 13 с половиной… История первой встречи.

- Ну-ну, - с сомнением покачал головой Митька, ведь он уже ЗНАЛ меня, ну, всего почти, до трусов-плавок, и знал он, как это я НЕ ГОЛОДЕН обычно… - Проходи уже, потом обед, так потом…

И я прошёл в его комнату… У кого-то в «теме» есть рассказ «Митина комната», я, когда заглавие прочёл, - у меня руки затряслись, честно, а оказалось совсем не то, близко даже не «то»…

Понимаете ли, - всё это очень светлые у меня воспоминания, и радостные, и я, пока вот это всё писал… у меня, с моих чётко очерченных губ, не сходила радостная улыбка, - а что? Разве ТАКОЕ вспоминать стыдно, зазорно или… или ещё что? Любовь стыдна??? Вот и я говорю, - радостно мне это вспоминать, - ну, чуть грустно, конечно же, но это и понятно…

Итак, я прошёл в Митькину комнату, - отдельная! - классно, - я всегда считал, и тогда уже, что отдельная комната для пацана… это статусная вещь, как я бы сейчас уже сказал. У нас с Женькой, разумеется, одна на двоих была, - со всеми вытекающими.

Ну, вот, прохожу следом за Митей, - и… господа, я ему по плечо, наверное, был, - и не надо было мне особо опускать глаза… короче, иду за ним, - он в трениках, а я смотрю, как у него под трениками половинки его… да нет, не попка это уже у него была, - нормальный зад, нормального парня. Нормальный? Я очень отчётливо помню, что это был самый первый раз, когда я обратил внимание на попку, - и именно в Митьке дело, ведь это сам я пришёл к нему с НАМЕРЕНИЕМ, - вот и… а ничо так… под трениками… интересно, у меня так же сзади, - ну, двигаются булочки?.. Да-а, интересно…

- Что?

- Музыка. Илюш, ты чо, оглох с мороза?

- Какой мороз ещё, Митька? А вот «музыки» мне своей не вздумай даже! Это же у тебя… Это ты сам оглох, понимаешь, раз такую «музыку» слушаешь!

Да, господа мои, увы, увы и увы, но Митя Берг был попсовик. С импортным уклоном. «АББА», «Отаван», - что там ещё… «Арабески», и, - вершина моего презрения, - «Бонни», да простит меня Будда, «М»! Но Митька не настаивал, не пытался «обратить» меня. Уже, наверное, день на третий был у нас разговор по поводу музыки, - и он не настаивал, не пытался перекрестить в свою веру меня, считавшего тогда, в «почти четырнадцать», что Святая Троица укомплектована из Блэкмора, Гилмора и Дэна МакКафферти! В окружении соответствующих «святых», разумеется. И к его… погодите ка, а что у него был за маг? «Илеть», что ли?.. Хм, не помню. Надо же, - разбить я этот маг грозил Митьке каждый раз, как к нему приходил… каждый день, практически, особенно, первое время… Или старая «Нота», ленточная? Не помню, господа мои! Плохо это, такие важные вещи забывать, очень плохо…

- «Музыка»! Ну, ты понял, да? Лучше знаешь, чо? Лучше ты мне, Мить, покажи книжку эту? Вон, зелёную, - это я решил, что не фиг тянуть Митьку за что там у него в трениках есть, и сразу переходить к делу, НАМЕРЕНИЕ уже у меня в плавках начинало шевелиться, господа…

Дело вот в чём, - у Митиной мамы, - она учительница была, - представьте себе, рисования! - была книжка. Вот она, лежит у меня сейчас слева от клавиатуры, на ней пепельница. Я сейчас специально её достал из книжного шкафа. Много чего не сохранил в жизни, - письма его из Германии, - первое время он писал, да я вот не отвечал, боялся почему-то в Германию писать, - и Митя перестал, конечно же… И фотографии почти все растворило время, - сильнейший из фотореактивов! А вот эта книжка… книжонка, КНИГА, - вот она, зелёная, слева от моей клавиатуры сейчас у меня лежит…

Лев Любимов, «Искусство Древнего мира», М., «Просвещение», 1978г., издание второе, дополненное… Так, 320 страниц отвратительной бумаги. Сразу всё. От пещер, до заката Античности, - с как бы «иллюстрациями». Да, эта книжка играла в моих планах по подрыву своей и Митькиной «девственности» роль детонатора. Вот, - Греция и Эллинизм тут начинаются со стр.158… ну, сначала архаика идёт, примитив… вот. На 178-ой странице Странфордский курос, - начало классики. Вы не видел? Ну, - это Бог. Куросы изображали совсем юного Аполлона, - а этот вообще, мой любимый, подросток, практически, и фигура… Ну, и другие тут есть, и Пракситель, и Мирон, и Поликлет, - нормально. И без фиговых листочков, как в учебнике истории Древнего Мира за пятый класс они были, помнится…

И вот мы с Митей сидим на его тахте, - клетчатое зелёное одеяло, верблюжье, - смотрим эту книжку… я смотрю, - Митька-то с тоской на свой маг больше поглядывает… и… Тут и началось. Сначала я, открыв нужную страницу, придвинулся к Митьке. Тесно, бедром. Синеглазый замер. Я типа книжку смотрю внимательно, - замер он себе, и замер, мне-то что? Потом: