Илья Игнатьев - Ладонь, протянутая от сердца…

Юрка смотрит на меня. Стаська, мой Стаська, смотрит на меня. Они два мальчишки, один мой ровесник, другой старше меня. Юрка мой друг. Стаська мой друг, моя Любовь, мой старший брат, мой младший брат, моя новая жизнь. Я смотрю на себя. А вот Тихона нет сейчас с нами на кухне. Он знает, что я хорошо помню, что есть Честь. И не надо ему постоянно быть со мной, он доверил меня Стаське, он спокоен за нас обоих, и рассказал я это всё для Юрки, ему это надо, пусть знает, пусть думает, пусть, он ведь мальчишка, и ему решать, кем стать, - самураем, или нобуси …

- Вопросы, Юрка?

- Да это… Да нет вопросов… Логин, а у тебя этот есть? Портрет Ёсицу…

- Портрет? Нет. Ёсицунэ нету, брат его есть, Ёритомо. Но он… Слышь, Жаворонков, если ты там себе думаешь, что я тебе альбом этот домой дам, так ты в пролёте!

- Илья, да я ж верну! Я ж…

- Илька, дай ты ему альбом этот.

- Ни шиша! Там по-японски всё, зачем тебе, Жаворонков, я и сам иероглифы не понимаю, я тебе, Юрка, сканы с картинок дам, на компе смотри… Так, время десять. Самурай устал, самурай получил сёдня по башке на тренировке…

- Так! Самураю добавить? Илья, я тебе серьёзно говорю, этот твой кикбоксинг…

- Блин! Ё! Что со мной сегодня? И про ведро вот… Стаська, я так, легонько получил, вскользь!

Ну, сейчас будет! Стоны, бубуканье, и всё в таком роде… Но Стаська, похоже, решил ограничиться лишь недовольным выразительным взглядом в мою сторону. А вот это здорово, этого ещё не было, это я его, по ходу, поймал… В следующий раз, когда назреет такая необходимость, надо будет ему про братьев Кусуноки рассказать, про Масасигэ и Масасуэ, как они умерли…

- Знаю я это «вскользь», видел. Ладно. С Уланом вдвоём пойдём?

- С Уланом втроём пойдём. Жаворонкова проводим по дороге, - он домой хочет! Так, Юрка?

- Это… Да надо… Это…

- Какое?

Ох, как же не охота Юрке домой чесать! Ну, тут уж…

- Сходи до Галы, - советую я.

- Поцапались мы с Галой…

- Стас, брось, - придём, я сам всё уберу…

- Да? Тогда я Улану лапы помою.

- Тогда ты Улану копыта помоешь…

Дождь кончился. Обычно мы, - когда грязно, - гуляем с Уланом по газону, вдоль дороги, - но сейчас мы плетёмся к Юркиному элитному дому через двор, через школу, - в ней я хотел учиться, да меня в гимназию затолкали, - потом надо обойти детский садик, - былой источник пищи для Улана, - и вот серо-жёлтым кариесным клыком торчит Юркин дом…

- Ил, ты на осенних каникулах, что делать решил? - Юрка тянет время.

- Как у Стаса с работой, а так хотелось бы в Италию смотаться, в Помпеи, я их так и не посмотрел… Стас?

- Ну ведь был разговор! Я завтра Борису Шалвовичу позвоню, - кстати, сам бы мог, Илья, он твой второй опекун… Первый, то есть, второй - я. Вот, пускай всё оформляет, поедем.

- Везёт… А меня одного опять.

- В Германию?

- В Испанию, кажись, - один чёрт, неохота.

- Жаворонков! Это ж Испания! Это, - там же коррида, сеньориты… чего там ещё… всё, пришли, лужа дальше. Пока, Юрка.

- Пока, Логин… С.С., - так я, если чо, я вам позвоню?

- Конечно, Юрка.

Мы со Стаськой стоим, смотрим, как уходит к себе домой Юрка.

- Знаешь, Стась, ты не второй.

- Что? А, ты про опекуна…

- Первый. Ты не второй, не опекун. Ты первый, ты единственный, лучший…

- Вот это вот хорошо! Значит ли это, что ты согласился постирать бельё?

- Я щас кого-то единственного в луже этой постираю! Я… пошли домой, я трахнуться хочу!

- Тише, Ил, услышит кто…

- Никого нет, но ты прав, Стась, - тише… Ну что за Мир такой, - Мир, который не любит Любовь… Если бы в этом Мире не было бы таких людей, как мы, - ты, я, Тихон, другие, настоящие, мёртвые, не родившиеся ещё, - гори бы всё оно…

- Пошли, Ил, дождь снова начинается…

Пока мы идём домой, Стаська рассказывает, что сегодня он звонил в центр Субару, договорился на вторник насчёт зимней резины для нашей «Бури»…

- Они там, после того как увидели в прошлый раз нашу «Импрезу» с этими опознавательными знаками, обалдели все, шеф их тоже так хочет.

- У него «Форестер», пусть в бомбер его красит, а «Хаятэ» наш, - истребитель, хоть и тяжёлый. Вообще, Стаська, это ты придумал просто заебись! Молчи! «Заебись», - самое тут подходящее слово. Главное дело, - «Хаятэ» ведь «Накадзима» делала, это джонники из мести её расчленили, теперь она Субару, - «Фудзи», то есть…

- Ну да. Так кто ж про это знает? А я помню, ты же научил меня, Ил, такие вещи помнить.

- Жёлтая стрела сквозь красный двойной круг, - мечтательно улыбаюсь я. - Эмблема 58-го Сэнтая, бортовой номер 9… Хиномару на передних дверях… Буря-Хаятэ! Жалко, имя пилота ты не узнал, Стась.