Владимир Спектр - Face control

– А ты не пробовал общаться со мной, с родителями? Просто посидеть с нами и поговорить.

– О чем?

– В том-то и дело, что уже не о чем с нами разговаривать. Являясь моим мужем и сыном своих родителей, ты, в общем-то, абсолютно не семейный человек. Мало того, чужой нам человек.

– Это только твое мнение или ты выразитель общих настроений?

– Да это всем видно. Ты здесь как птичка в клетке – все глядишь в окно, на волю, все мечтаешь покинуть ненавистные стены. Никто не держит, между прочим.

– Мы об этом будем разговаривать?

Света поворачивается и, не отвечая, уходит в гостиную. Я остаюсь наедине со своей холодной яростью. Написать, что ли, проникнутое ненавистью стихотворение?

31 октября, воскресенье

03:15. Просыпаюсь среди ночи в холодном и липком поту. На глазах слезы: «Господи, Боже мой, за что ты наказываешь меня, не самое плохое из твоих творений? Почему я обречен на это странное, иногда чересчур многолюдное, одиночество?» Все время кажется, что меня не понимают те, кто рядом. Однако, задумываясь о том, как выглядят со стороны все мои сверхтонкие искания, я четко вижу, что понимать-то, в сущности, нечего. Искания мнимы и лежат в области гедонистического удовлетворения инстинктивных по своей природе, но искусственно обогащенных цивилизацией, желаний. «Боже мой, Боже, сделай так, чтобы я разрулил эту рефлекторную неясность, расставил все точки над „i“… Возможно, истина в смирении и принятии существующей ситуации как должной. Возможно, проблема одиночества присутствует во всех человеческих жизнях и не связана ни с новым стремительным временем, ни с разобщенностью по религиозным, классовым или расовым признакам. Одиночество запрограммировано в человеческой натуре, и любой трезво мыслящий homo sapiens рано или поздно приходит к такому выводу».

Жена тихо спит на другом краю кровати. Я придвигаюсь к ней, обнимаю и целую в шею. «Маленькая злобная женщина так же одинока, как и я. Просто она меньше, чем я, задумывается об этом. Страдания лежат на поверхности, а Света не догадывается, в чем их причина. Я могу попытаться слегка облегчить ее долю, на какой-то момент заставить поверить, что она не одинока, что я рядом…» Я поворачиваю Свету к себе и целую в губы. Жена открывает глаза и говорит:

– Ты и ночью никак не угомонишься?

– Я хотел…

– Сам не спишь, не мешай другим. Тебя завтра ребенок разбудит ни свет ни заря.

Я уныло отползаю на свой край. Избавлять Светлану от мук одиночества больше не хочется. Какие маленькие слезинки! «Блядская жизнь! – думаю я. – Почему я всегда одинок?»

2 ноября, вторник

08:45.

– Не забудь, дорогой, сегодня день рождения моего папы, – Света подставляет щеку для поцелуя, – позвони ему, поздравь.

– Да, да, – я тру сонные глаза.

– В пятницу вечером мы к ним заедем. – Жена наконец уходит на работу.

«На хуя мне это усралось?» – думаю, уныло плетясь в ванную.

10:15. Здание банка «Альянс».

Иван Федосов, облаченный в покоцанный временем, но не утративший свою добротность двубортный костюм, царит за столом и читает наш очередной отчет. Просветленный Миша, неделю назад открывший для себя творчество доисторическо-психоделической команды Jefferson Airplane, делится с Аркатовым своими впечатлениями об их альбоме 1968 года. Отсеивая все эти «гитарные рифы», «умопомрачительные соло» и «задушевный вокал», внимательно слежу за Ваней, стараясь уловить его настроение. Лицо у Федосова красное, почти бурое, на лбу проступают капельки пота, руки, сжимающие бумагу, слега подрагивают.

– Бухали вчера с Лешкой Ожерелковым, – Ваня предается ламентации. – Теперь болею – сил нет.

– Так надо поправить здоровье, – я выразительно оттопыриваю мизинец и большой палец.

– Жениться ему надо, а не здоровье поправлять, – встревает Миша.

– Ожерелков так набрался, что целый вечер проституток вызванивал, а потом такое с ними творил… – Ваня качает головой.

– Что же он с ними творил?

– Сам не видел, но он говорит, что трахал их в жопу!

– В жопу?! – еле сдерживая смех, округляю глаза.

– Представляешь! Как не противно только, там же говно. Да и вообще…

Вспоминаю хард-порно из своего личного опыта и определенно горжусь своей невероятной лабильностью. «Знал бы инвестор!» – думаю я.

Федосов вновь углубляется в чтение.

На мобильный звонит Чабанов и просит срочно подъехать, намекая на возможность неплохо заработать. Обещаю быть у него через сорок минут и смотрю на Федосова: