Франсуаза Саган - Рыбья кровь

– Да, – ответила Ванда, грациозно потянувшись, – с самого начала, даже еще до начала. Да и мой отец тоже… Ну, словом, я приехала сюда с заданием, и заданием куда более важным, чем твой поезд, дружок. И ты мне нужен, чтобы завершить дело. У нас произошла неприятность. Я узнала о ней из телеграммы, которую получила вчера, и теперь только ты можешь мне помочь. Мне нельзя прерывать работу, ведь я снимаюсь каждый день. Тебе придется разыскать для меня одного человека неподалеку, в ста километрах отсюда, человека, который срочно требуется в Америке, а точнее, в Аризоне; это ученый, физик. Его сопровождающие по глупой случайности попали в облаву. Они, конечно, не проговорятся, но он-то застрял там один, без них, а больше он никого в тех местах не знает. Нужно, чтобы ты или кто-нибудь из твоих отправился за ним и доставил сюда, а тут самолет заберет его… заберет нас, – поправилась она, – потому что все это наделает шуму; так вот, самолет захватит нас четверых, – его, тебя, меня и Константина, причем завтра же, ибо мы живем, можно сказать, на вулкане, мой мальчик.

Романо пристально поглядел на Ванду.

– Но почему вы доверились именно мне? – спросил он.

– Я навела справки, – ответила Ванда. – Здесь, недалеко, есть передатчик. Уж не думаешь ли ты, что я явилась бы сюда без надежной организации? Да никогда в жизни, даже ради Стендаля, даже ради Константина.

– Даже ради Константина? – переспросил Романо, с сомнением приподняв брови. Ванда пожала плечами и отвернулась.

– Ну… конечно, частично из-за него, – призналась она. – В общем, я все равно приехала бы. А теперь послушай: мы должны улететь завтра, а сегодня ночью нужно отправиться за этим человеком. Он находится в Драгиньяне. Если ты не поедешь за ним и не привезешь сюда или если попадешься и будешь арестован, значит, мы проиграли. Да и война, вероятнее всего, будет проиграна из-за этого. А если предашь нас или бросишь его на произвол судьбы, наши убьют тебя еще до того, как схватят немцы. Понял?

Романо придвинул свой табурет к шезлонгу и наклонился над Вандой. Секунд десять они спокойно смотрели друг на друга. Ванда видела темные корни волос Романо и пыталась представить его себе брюнетом, но у него и без того был достаточно решительный и жесткий вид; он выглядел старше и суровее, чем положено было в его возрасте. Двадцать три года – а характер замкнутый, беспощадный, закаленный безжалостной действительностью. Хоть единожды в жизни Константин сделал хороший выбор, недаром же он так держался за Романо; будь Ванда ревнивой, она наверняка приревновала бы его к этому мальчику, вот только она была полностью уверена в Константине, да и сам он, даже в вихре своих измен, дал ей слишком много доказательств преданной любви, чтобы она могла опасаться чего бы то ни было.

– Так ты слышал, что я сказала? Если ты возьмешься за это дело и не выполнишь его, мы убьем тебя. Не я сама, вряд ли. Но если я умру раньше, другие сделают это за меня.

– А вы уверены, что гестаповцы не опередят нас? – спокойно спросил Романо.

И Ванда вдруг смертельно устыдилась своего жестокого недомыслия: грозить убийством юноше, который и эти-то последние четыре года прожил чудом!

– Прости меня, – тихо сказала она. – Но дело крайне важное. Это самый гениальный физик в Европе. Его ждут в Америке, чтобы закончить работу над бомбой, она называется бомба «А». И если Гитлер захватит его раньше американцев, это будет гибельно для всех, для всего мира, Романо.

– Что же это за бомба «А»? – спросил тот с улыбкой. – Она что, больше теперешних? На грузовике-то ее можно увезти?

– Нет, она очень маленькая, – ответила Ванда, – но это будет самая страшная, самая разрушительная из всех бомб, какие только можно себе представить. Или, вернее, пока это даже представить себе невозможно… Никто на свете никогда не осмелится использовать ее – ни американцы, ни европейцы. Даже немцы, наверное, не решатся; словом, никто, за исключением Гитлера. Вот почему нужно, чтобы она была сделана у нас и чтобы Гитлер об этом знал.

– Ладно, я разыщу вашего физика, – сказал Романо. – Разыщу сегодня же ночью и доставлю к вам, клянусь. Но вот с завтрашним отлетом будут проблемы… Вы думаете, Константин так легко расстанется со своим фильмом?

И Романо, с усмешкой наклонившись еще ниже, положил голову на плечо Ванды.

– Знаете, – прошептал он, – если бы вы не были женой Константина и если бы вы не любили его, я…

– А ты, – прервала Ванда, – если бы ты не был другом Константина…