Януш Вишневский: Молекулы эмоций

Нужно обладать огромной волей — именно волей, — чтобы продолжать с этим жить. Только для чего: для лжи, для сохранения достоинства, для смирения? Да не все ли равно — ведь такой волей обладают лишь исключительные люди. Или сильно любящие. Она сильно любила, но не была его любовницей. Она была его женщиной. Если право на уважение, сочувствие и справедливость всегда имеют те, кому изменяют, то именно у нее — а не у его жены — должно быть это право. Если кто-то кому-то с кем-то изменял, то это он изменял ей со своим прошлым, ведь в нем ее никогда не было. Она польстилась на его обещания совместного будущего, а он обманул ее мечты, и однажды утром она проснулась от ужасного сна, совершенно голая, дрожа от холода.

Она уложилась в десять минут. Уже в аэропорту вынула сим-карту из своего телефона…

Перевод П. Козеренко

Если и существуют дети плохого Бога, то она наверняка одна из них. Так думала она, пока верила, что Бог вообще существует. Уже восемь месяцев — ведь никакой Бог, даже плохой, не ошибся бы дважды — она верит лишь в судьбу, которая превратила ее жизнь в дикий, трагический фарс. Еще она верит врачам, которые, независимо от Бога и совершенно не считаясь с судьбой, продлевают — словно в какой-то компьютерной игре — ей жизнь и изумляются, когда на очередных томограммах опухоль у нее в мозгу уменьшается. Они развешивают эти снимки на экранах с подсветкой и измеряют линейкой предполагаемую длину ее жизни. Каждый убывающий с момента последнего сканирования миллиметр — это два, а может, и три дополнительных месяца. Потом профессор подходит к ней, осторожно берется за короткий отросток на месте ее правой руки, и начинает рассказывать то, что она знает с тех пор, как ей поставили диагноз: «Полиморфная глиобластома с инвазивным ростом, интенсивным метастазированием и быстрым прорастанием в окружающую нервную ткань. Опухоль распространяется вдоль нервных волокон, кровеносных сосудов, мягкой оболочки мозга, вокруг нервных клеток; такой рост опухоли затрудняет ее полную резекцию». Она не имеет понятия, что такое «мягкая оболочка», но понимает, что эту опухоль нельзя удалить скальпелем, и точно знает, что с тех пор как начала принимать талидомид, снова захотела ходить. Она не ходила с рождения и не представляет, как это — самому пройти из пункта А в пункт Б. Но ей всегда хотелось попасть в пункт Б. С тех пор как в ее мозгу обнаружили глиому, она забыла про пункт Б. Хотела остаться в пункте А и как можно дольше его не покидать. Теперь, когда снимок показал, что опухоль не прибавила ни миллиметра, она снова хочет в пункт Б. Снова мечтает. Иногда рассказывает в Сети таким, как она, о своих мечтах. Мечтателям без рук и ног, прикованным к тому месту, где на этот раз оставили их инвалидную коляску. «О чем ты мечтаешь?» — спросил ее когда-то парень из Канады. «Как это — о чем? — ответила она. — О том же, о чем и все: я хочу подняться на Килиманджаро и станцевать сальсу на Кубе. Это разве много?! Да ладно, мне бы хотелось хоть раз самой дойти до туалета и не писать в памперсы…»

Талидомид… Самое ненавистное лекарство в мире. Она знает о нем все. Производное глютаминовой кислоты, существует в двух стереохимических конфигурациях: правовращающий изомер вызывает опасные последствия, а левовращающий — эффективное успокоительное средство, синтезированное в 1954 году биохимиком концерна «Grünenthal» из Ахена и выпущенное на немецкий рынок в 1956 году. Он продавался повсеместно как «безопасное успокоительное, особенно рекомендуемое беременным женщинам, не влияющее на координацию движений и не нарушающее функций дыхательной системы». Только в Германии в течение одного 1960 года было продано более четырнадцати с половиной тонн талидомида. Ее мать в январе 1961 года купила по рецепту, который прописал гинеколог, восемьсот милиграммов этого препарата. Мать тогда была беременна ею; по вечерам она принимала белые таблетки, чтобы спать и хотя бы во сне забыть, что родит дочь без отца, который решительно потребовал избавиться от ребенка за двести марок у знакомого врача. Роды прошли нормально, но она не была нормальной. У нее были деформированные короткие ноги, заканчивающиеся чем-то вроде недоразвитых плавников, не было пальцев на руках. Обратившись в первый раз с молитвой к Богу, чтобы спросить: «Почему именно я?» — она не смогла сложить руки в молитве. У нее не было рук. Короткие пятнадцатисантиметровые отростки без ладоней, растущие из плеч, не могли соединиться в молитвенном жесте. Когда ей было семь лет, в мае 1968 года, мать вкатила ее инвалидную коляску в зал суда в Ахене. С отростками вместо рук и с неприкрытыми в тот день ногами без ступней она была главным доказательством, уличающим семерых мужчин из фирмы, которая в алчном стремлении к наживе, пренебрегая обязательными клиническими испытаниями, продавала в аптеках несчастье. Благодаря журналистам, которые фотографировали во всевозможных ракурсах ее увечья и поместили свой материал на первых страницах газет, она стала самой известной жертвой талидомида. Одной из более чем двадцати тысяч детей-калек, родившихся в сорока шести странах мира в период между 1956 и 1961 годами у матерей, принимавших во время беременности талидомид.