Питер Робинсон - С ПОЛЯРОИДОМ В АДУ - Как получают МБА

Она покачала головой.

— Я даже не думала над этим, пока не попала сюда. А вот сейчас думаю очень и очень много. И все наши дамы тоже. Такое впечатление, как будто есть правило: женщине разрешается выйти замуж за мужчину, у которого больше образования, чем у нее. Но никто из мужчин не хочет жениться на тех, кто знает больше них. Особенно на тех, кто будет зарабатывать больше.

Даже воинствующие феминистки — и те стремились найти себе в мужья тех, кто был богаче их самих. "Вот посмотри на Глорию Стайнем. Крупнейшая феминистка в мире. Я не далее как вчера читала в «Пипл», что она крутится возле миллионеров, магнатов недвижимости. Или Джейн Фонда. Бросила своего ненормального Тома Хайдена [27]и связалась с Тедом Тернером".

— На эту тему можно даже маркетинговый анализ провести, а-ля Рид Доусон, — сказала Дженнифер. Она отпила пива и попробовала сымитировать манеру Доусона. — Я полагаю, мы можем утверждать, класс, что всякий раз, когда женщина добавляет очередные сто тысяч долларов к общей сумме своего заработка, она уменьшает число заинтересованных вступить с ней в брак мужчин в х раз. Число мужчин, заинтересованных жениться на Дженнифер Тейлор, класс, обратно пропорционально тому факту, что у нее будет МБА.

Дженнифер еще отпила пива.

— Иногда мне кажется, что после выпуска только гарвардские эмбиэшники не будут шарахаться от моей стенфордской степени…

Нельзя сказать, что одни лишь женщины образовывали четко выраженную подгруппу или меньшинство в нашем сообществе. Имелись, как я уже упоминал, иностранцы. Французы, англичане, японцы и так далее. И было еще тринадцать студентов-негров.

Что бы я ни сказал про своих темнокожих однокурсников, все это рискует прозвучать политически некорректно. (Кое-кто прямо сейчас может заявить, что я допустил ошибку, именуя этих студентов «неграми», вместо того, чтобы сказать «афро-американцы». Один из них, однако же, был из Ганы и, стало быть, он просто африканец). Впрочем, политика — а точнее, как вы увидите, ее отсутствие — и является целью моего рассказа.

Студенты-негры производили столь же сильное впечатление, как и любой другой человек в нашем классе. Им довелось учиться в престижнейших вузах, включая Принстон, Гарвард, Йель, Беркли и Стенфорд. У двоих имелись медицинские степени. Еще один работал вице-президентом банка. Одна из женщин проектировала компьютеры для Хьюллет-Паккарда. Темнокожие студенты преуспели бы где угодно. Они не нуждались в чьей-либо помощи.

Но вот в период собеседований в зимнюю сессию, когда студенты сравнили между собой число предложений и отказных писем, стало ясно, что наши однокурсники-негры котируются выше, чем кто бы то ни было другой. Судя по числу полученных ими предложений, возникало такое впечатление, что работодатели просто отчаянно за них боролись.

— Том Соуэлл уже объяснил весь этот феномен, — одним зимним вечером сказал профессор Хили, когда мы сидели с ним в китайском ресторане. Соуэлл, экономист при Институте Гувера, сам был негром. Он считал, что хотя политическое движение, известное как "позитивная акция", действительно давало темнокожим рабочим определенные преимущества, эти самые преимущества распространялись отнюдь не на всех. По его словам, работодатели знали, что если им когда-либо придется уволить негра, имелось много шансов, что их привлекут к судебной ответственности, обвинив в расизме. Это вело к тому, что особо стали цениться, так сказать, «надежные» негры: с хорошим образованием, положительными отзывами с прошлых рабочих мест, словом, такие негры, которых вряд ли вообще когда-либо придется увольнять. Три женщины и десять мужчин с темной кожей из нашей стенфордской бизнес-школы были как раз такими «надежными» неграми.

Я всегда считал, что у них есть причина негодовать. Они были вынуждены соперничать со снисходительно опекающей их системой, дающей им какие-то особые привилегии, которых они и не просили и в которых не нуждались. И все же им приходилось реагировать на такую расовую политику, пусть даже пытаясь ее игнорировать. Никто не пробовал разжигать страсти, дескать, негритянское сообщество в Стенфорде изолировано и притесняемо. (Да, имелась Ассоциация темнокожих бизнес-студентов, но она носила почти полностью социальный, а не политический характер). Студенты-негры просто-напросто были тринадцатью слушателями бизнес-школы из числа 333 прочих талантливых молодых людей. Как и все мы, они верили в то, что после выпуска найдут себе интересную работу, сделают хорошие деньги и в конечном счете достигнут влиятельного и престижного положения в обществе. "Я здесь для того, что научиться как можно большему, — так сказал мне один из них, — получить удовольствие от жизни как можно больше, и найти как можно более хорошую работу". Другими словами, точно такое же отношение к бизнес-школе, как и у любого другого человека. Когда мы в начале весеннего семестра выбирали себе старосту курса, победителем стал студент-негр, но цвет его кожи на это никак не влиял. Мы искренне считали, что именно он сумеет лучше всех заниматься финансовыми вопросами и добьется того, что студенческое «правительство» сможет устраивать для нас хорошие вечеринки.