Виталий Кравчук - Дело №888

Первой мыслью, посетившей меня утром, была мысль, что Франция не Дагестан, а «Кизлярский» коньяк далек от «Хеннесси», как Кизляр от Парижа. Жаль, что действенных средств от похмелья не существует, за исключением сна до обеда или повторного употребления спиртных напитков. Но второй вариант чреват тем, что, выпив с утра бутылочку-другую пива, уходящего в организм, как в песок, рискуешь снова оказаться пьяным и не способным к полной саморегуляции. Перегар достигнет таких масштабов, что ни одна жвачка не сможет помочь тебе и твоим коллегам забыть о вчерашнем неплохом вечере. Но коллеги еще полбеды… А если это партнеры, клиенты, судьи, прокуроры, присяжные? Ни один хороший вечер не стоит провала дела и потери репутации. Хотя существует множество профессий, где похмелье является чем-то вроде рабочего дресс-кода, и если ты не пребываешь в таком состоянии, можешь нарваться на подозрительные взгляды коллег и получить вотум недоверия.

Поэтому, выучившись на юриста, а не на сантехника, я позволил себе проснуться в полдень, ощутив следы похмелья и параллельно оценив плюсы работы адвокатом. К ним, безусловно, относится отсутствие ежедневного восьмичасового рабочего дня, начинающегося в девять утра. Редко когда судебное заседание назначают раньше десяти. По уголовным делам обычно еще позже. Это обусловлено тем, что подсудимых, содержащихся под стражей, или, как их принято называть, «стражных», очень долго развозят из изоляторов по судам.

Мне очень жалко людей, которые всю жизнь ездят на работу к девяти, а домой после шести. То ли оттого, что по темпераменту я сова и не могу начать соображать раньше одиннадцати утра, то ли оттого, что ненавижу утренние восьмичасовые и вечерние девятнадцатичасовые пробки. С другой стороны, с годами у этих людей от неизменного режима вырабатываются биологические часы, что, по мнению медиков, очень даже неплохо.

Еще одним плюсом профессии адвоката является отсутствие начальника-самодура, указывающего тебе, что и как делать. Но отсутствие начальника сопровождается и отсутствием стабильной заработной платы, отсутствием оплачиваемого отпуска, социального пакета, медицинской страховки, что уже можно отнести к минусам профессии. Работодатель не заботится о тебе, потому что работодатель ты сам. Сам ищешь клиентов на первых порах, сам платишь себе зарплату, у которой отсутствует верхний предел. Правда, и нижний может опуститься до нуля. «Как потопаешь, так и полопаешь» – это про адвоката. Любишь поспать – милости просим, никто не накажет, но и денег не заплатят. Тот случай, когда солдат спит, а служба не идет.

Встав с кровати, я пошел на кухню и налил крепкого кофейку. Машки дома не было – наверное, ушла гулять с ребенком и не стала меня будить. Отпив глоток кофе, я почувствовал, как бодрость начинает разливаться по телу. Вспомнив Говорова, я снова задумался, почему согласился ему помочь. Взглянул на икону блаженной старицы Матроны, висевшую на кухне и красиво отделанную янтарем. Когда-то я купил ее в аэропорту Калининграда. На иконе виднелись следы склейки по периметру рамы.

И тут меня осенило.

Я хочу помочь Говорову из-за своих непростых отношений с Богом. Почему мне раньше не пришло это в голову? Возможно, если удастся защитить Говорова, я смогу отмыть свои грехи, которых накопилось немало. История Говорова очень напоминала мою собственную. Мое отношение к религии было таким же сложным и многогранным, как у него. Так уж получилось, что в первые годы после рождения меня не окрестили – родители не были верующими людьми. Отец посвятил жизнь физике и предпочитал объяснять происходящее с точки зрения науки, а не божественного начала. Теория большого взрыва применительно к рождению Вселенной его прельщала гораздо больше, нежели создание мира Богом за семь дней. Мама же всю жизнь проработала на заводе, и глобальные философские проблемы ее вообще мало интересовали. Поэтому когда мне исполнилось шесть лет, окрестить меня решила бабушка, которая тоже не была сильно верующей, но посчитала, что так будет лучше.

Дело было летом, я гостил у нее в деревне, недалеко от тогдашнего Загорска. Естественно, окрестить меня бабушка решила в Загорске. Я особенно не возражал, потому что не очень представлял себе процедуру крещения, полагая, что это должно быть интересно. Но в церкви мне стало страшно, я испугался батюшки, который в своей рясе был настолько огромен, что показался великаном из «Путешествий Гулливера». Помню, как великан достал большой золотой крест и велел мне его поцеловать. Не знаю, что со мной произошло в тот момент, но я стал орать на всю церковь, что не верю в Бога, вырвался из бабушкиных рук и побежал что есть силы к выходу. И услышал вслед слова батюшки: «Рано, бабуля, ему еще креститься-то, пусть подрастет».