Алексей Митрофанов - Юлия

Выслушав, Юлия отстраняется и с восхищенным выражением лица говорит:

– Как это тонко! Неужели Иран? Как американцы далеко смотрят! Какой ты молодец! Как ты вписался в этот план! У тебя же плацдарм! – обнимает его. – Любимый мой, как ты все умеешь!

Потом в брюках у Миши обнаруживается микрофон. Миша щелкает по нему, и Лелик хватается за уши. Звучит «Оранжевая песня».

Юлия выключила ноутбук и долго сидела неподвижно, глядя прямо перед собой. Фильм оглушил ее. «Черт бы побрал этого Филатова!» – подумала она. Ей захотелось вынуть компакт-диск и поломать на мелкие кусочки. Да только что это даст? Фильм уже вышел и разошелся по всему миру. Его видели миллионы людей и еще миллионы увидят.

Н-да, недооценила она этих ребят – Филатова и Лебедова. Но теперь-то уж чего? Теперь ничего исправить нельзя.

Она чувствовала себя так, будто бы оказалась раздетой перед целой площадью народа. Она так ясно себе это представила, что даже увидела лица людей в передних рядах. Люди были в оранжевых шарфах. Захотелось убежать и спрятаться. Она зажмурилась, сжалась и стала ждать свиста и улюлюканья. Но их не последовало. Осмелев, она открыла глаза. Народ как бы смотрел на нее с интересом, но без осуждения. «Ну и что? – читалось у них на лицах. – Это просто шутка». Юлия немного приободрилась.

Зазвонил телефон. В трубке раздался взвинченный голос Миши.

– Ты видела? – спросил он вместо приветствия.

– Только что посмотрела.

– Это возмутительно! – взорвался он. – Как такое вообще возможно? Это переходит всякие границы!

– Успокойся.

– Нет, я этого так не оставлю!

– Хочешь выставить себя посмешищем?

– А что делать?

– Ни-че-го.

– Как это, ничего? – удивился он.

– А вот так. Ты выше этого. Поверь мне, это лучшая тактика. Поговорят – и забудут.

– Забудут? Ты серьезно так считаешь? Это не забудут никогда!

– Ладно, не забудут, – согласилась она. – Но это отойдет на второй, третий, десятый и так далее план.

– Я велю снять ответный фильм! – не унимался Миша.

– Бесполезно, – охладила его пыл Юлия. – Это была гениальная придумка, но такие вещи срабатывают только один раз – первый. Последующее копирование такого эффекта уже не даст. Даже близко ничего подобного не будет. Надо искать нечто новое.

– Я найду, – угрюмо пообещал Миша.

– Не напрягайся, у нас есть дела и поважнее.

– Слушай, – Миша запнулся, – этот фильм…

– Что?

– Он делает невозможными наши дальнейшие встречи. Я теперь не могу приехать к вам, а ты – к нам.

– Почему это?

– А ты представляешь, какими будут комментарии оппозиционных журналистов? Их ухмылки за спиной?

– Глупости. Не обращай внимания.

– Нет, не глупости. Я так не могу. Я не хочу становиться мишенью для насмешек. Мне очень жаль, но отныне это будет так. Извини! – Он положил трубку.

«Слабак! – презрительно подумала Юлия. – А вот Вовчик не испугался бы». Ей вдруг захотелось, чтобы на месте Миши оказался именно он.

Она отвязала косу, положила в ящик стола и достала оттуда книгу о карликах, которую когда-то купила после встречи с Вовчиком. Эта книга всегда помогала ей восстановить душевное равновесие. Юлия открыла ее на месте, заложенном открыткой с портретом молодого Боярского, и углубилась в чтение.

«Уникальная свадьба карлов, – рассказывалось в книге, – состоялась в ноябре 1710 года. Несколькими месяцами ранее, 19 августа 1710 года, вышел царский указ, в котором говорилось: „Карла мужеска и девичьего пола, всех карлов, живущих в Москве в домах боярских и других ближних людей, собрав всех, выслать с Москвы в Петербург, сего августа дня, а в тот отпуск, в тех домах в которых живут, сделать к тому дню на них, карлов, платье: на мужеский пол кафтанье и камзолы нарядные, цветные, с позументами золотыми и пуговицами медными, золотыми, и шпаги, и портупеи, и шляпы, и чулки, и башмаки немецкие добрые; на девический пол верхнее и исподнее немецкое платье, и фантажи, и всякое приличное добро, уборы, и в том взять тех домов“.

Но сразу выполнить царский указ не удалось, поскольку карлов было мало и собирали их почти три месяца. Всего было собрано около восьмидесяти карликов и карлиц.

Накануне свадьбы двое статных, одинаковых ростом карлика в маленькой одноколке о трех колесах, запряженной одной маленькой лошадкой, убранной разноцветными лентами, разъезжали по городу в предшествии двух верховых лакеев со своими приглашениями. На следующий день, 13 ноября, когда гости собрались в назначенном доме, молодые, а вслед за ними торжественное шествие, отправились к венцу.