Бросают и предают всех, но женщине с таким мировосприятием добавляется еще и ужас перед равнодушным миром, в котором нет Бога и нет защиты и никто не обращает на нее внимания. И она снова становится маленькой девочкой, которая плачет в одиночестве и даже не зовет на помощь, потому что никто никогда не придет.
После разрыва я впервые столкнулась с этим однажды февральским ветреным вечером, когда на меня вдруг навалились усталость и безнадежность, ощущение‚ что мир навсегда превратился для меня в пустыню с потрескавшейся землей‚ где нет ни воды‚ ни еды‚ ни любви‚ ни тепла‚ ни денег‚ ни времени, ни движения вперед. Мой психолог тогда впервые дала мне аффирмацию, в которую я не верила, но которую я тупо повторяла, лишь бы что-то делать: «Мир щедрый и изобильный, и в нем есть все, что мне нужно».
Спустя несколько лет, когда я пишу эти строчки, образ пустыни больше не посещает меня и с миром я давно сдружилась. Он действительно щедрый, теплый, изобильный и зеленый, как лесная солнечная поляна, и это сделала я сама. Маленькая девочка с испугом в глазах отныне знает, что быть – безопасно. Взрослая женщина, в которую я наконец-то превратилась, от всей души наслаждается жизнью, а не боится ее.
Когда жизнь возила меня лицом по асфальту, и это было уже после развода, тогда я обрела эту способность – чувствовать, что я счастлива, несмотря ни на что. Я сидела в пять утра, в июне, на своем балконе, смотрела на розовеющее утреннее небо и перебирала свои потери: у меня нет денег, меня только что уволили с работы, в личной жизни пустота и тупик, и никто не снимал с меня ответственности за дочь. Вместо того чтобы плакать от безысходности, я внезапно поняла, что счастлива. Я жива, здорова, птицы поют, а от цветущих яблонь у нас во дворе стоит такой нежный запах, что голова кружится. Тогда, на том балкончике, я не заглядывала с ужасом в прошлое и с надеждой в будущее, я просто прожила это прохладное утро с его розовым небом, упиваясь каждым мгновением.
Я поняла, что кем бы ни был создан этот мир, он создан с любовью. Что мешает нам с такой же любовью относиться к собственной жизни?
Может быть, это прозвучит слишком просто и неубедительно, но наше состояние – это всего лишь привычка чувствовать себя так, а не иначе. Привычка быть несчастной погружает вас в комфортную зону беспомощности, где можно не делать ничего нового, а заниматься знакомыми и хорошо освоенными вещами: бояться, убегать, жаловаться и пребывать в перманентной депрессии. Когда мы чувствуем себя счастливыми, у нас больше нет предлога откладывать жизнь на потом.
Для меня самым сладким и нужным опытом стал опыт преодоления самой себя. Можно всю жизнь лелеять свою детскую травму и считать себя кем-то вроде эмоциональной калеки, а можно справиться с этим. И я знаю людей, которые имели ужасное в эмоциональном плане детство, но выросли спокойными, светлыми и благополучными людьми, и знаю тех, у кого было все, – и на выходе получились почти невротики.
Возможно, это прозвучит не научно, но не исключено, что вопрос гораздо сложнее и дело не в психологических, а в духовных структурах нашего мира и нашей личности. Я не знаю. Я знаю только, что, как бусины, можно перебирать то, что у тебя есть, а можно – то, чего тебе не хватает. И в первом случае у тебя в жизни всегда прибавляется еще что-то хорошее, а во втором – всегда убавляется и становится еще хуже.
Поэтому я не хочу говорить о детских травмах доверия как причине быть всю жизнь несчастным.
Мы рождаемся с базовым доверием к миру, и оно никуда не пропадает, это ощущение нужно просто вспомнить.
Когда вы доверяете миру, его прикосновения становятся бережными и любящими. Ты можешь подремать у него в ладони – мир большой, а ты маленькая. Засыпая, представьте это, – возможно, для кого-то эти ощущения станут любимыми.
Глава 4
Мужчина под тяжестью мифа
Вот когда ты становишься фигурой, популярной в Интернете или где-то еще, то замечаешь, что твои читатели наделяют тебя почти мифическими свойствами. Мифическими, мистическими, теми, которых у тебя нет, теми, которые они хотели бы видеть. Тебя лишают права на слабость и ошибку, на дурное настроение и совершенно бабское «хи-хи». В тебя словно прячутся, найдя наконец волшебное убежище. Твое слово обретает силу взмаха волшебной палочки. Тебе страшно и хочется закрыть голову руками, и еще более страшно ответственности и хочется всем сказать: «Ой, я обычная, обычная, пожалуйста, не глядите на меня ТАК!» А уж если угораздит умереть во цвете лет – все, приплыли. Считай, что ты и не жил, не ковырял в носу, не прогуливал работу, и посуда всегда у тебя была чистая, и живот идеальный. И напишут это все где-нибудь, и тебе сверху будет неловко.
Читать дальше