Олег Рой - Нелепая привычка жить

– Давайте быстренько перекусим, – распоряжалась Наташа. – Шашлык делать долго, когда он еще будет готов, а все уже голодные. Лана, идите за стол, успеете еще позагорать! Виталик, садись рядом с женушкой. А ты, Джозик, ко мне подсаживайся! Ой, да не сюда, горе мое, тут же кастрюля с картошкой стоит! Кому картошки положить, пока теплая? Я ее и в газету, и в полотенца завернула… Виталь, давай картошечки, а? С маслом, с укропчиком!.. Лана, я вам наливочки налью? Вишневая!

– Ну, давайте, попробую…

– Гулять так гулять! – радостно возопил Джозеф. – Ну, а мы с Витом по водочке!

– Виталию нельзя, ему еще обратно нас везти, – Лана прикрыла ладонью рюмку мужа.

– Что же, я один буду пить? – захлопал ресницами Джо. – Что я – голоалик?

– Кто-кто?

– Алкоголик, – догадалась, хохоча, Наташа. – Нет, солнце мое, конечно, нет, никакой ты не алкоголик! – Она звонко чмокнула техасца и предложила: – А давайте здесь заночуем! Тогда и Виталику можно будет выпить.

– Замерзнем, – засомневался Малахов. – Ночи еще холодные.

– А мы печку затопим! Печка у нас ого-го – от нее зимой жарко, как в бане. Кстати, и баньку можем истопить, у нас тут и банька есть…

– Но я ничего не взяла с собой, – покачала головой Лана.

– А у меня все есть. И щетки зубные, и полотенца, и молочко косметическое, и прокладки на каждый день. Даже трусы могу вам дать.

– Спасибо, я как-нибудь обойдусь.

– А чего вы? Они же в упаковке. Разве что велики вам будут…

Эта беседа, брезгливо-недоуменное лицо Ланы и искренняя улыбка Наташи очень развлекали Виталия. Он вдруг понял, что ему до страсти хочется остаться здесь до утра, расслабиться, выпить на свежем воздухе водки под шашлык… А потом дождаться темноты, сидеть у костра, слушать, как трещат поленья, глядеть, как взмывают в высокое звездное небо летучие искры…

– А ладно, наливай и мне, Джозеф!

– Виталий, ты с ума сошел!

– Лана, но имею я право хоть иногда отдохнуть?

Супруга наморщила нос и отвернулась:

– Поступай, как знаешь!

– И правильно! – поддакнула Наташа. – Пускай мужик сам решения принимает. Мужик – он на то и мужик. Правда ведь, Джозик?

Коллуэй, не переставая жевать, обнял ее одной рукой.

Пока перекусывали, дрова в мангале уже успели прогореть. Угли вышли отличные – крупные, жаркие. Малахов хотел было заняться шашлыком, но Джозеф с Наташей его не подпустили: «Нет-нет, это мы сами». Лана вернулась в свое кресло – пока солнце не ушло, расположилась поудобнее, оголила шею, как можно выше подтянула рукава джемпера. Виталий поглядел немного на эту идиллическую картину и отправился обозревать окрестности.

В глубь леса от поляны вела тропинка, не успевшая еще зарасти травой. В чаще еще было сыровато и прохладно, кое-где, в самых тенистых местах сохранялись большие лужи талой воды, а пару раз за деревьями мелькнули даже белые кучки нерастаявшего снега. Но тропинка была уже совсем сухой, на деревьях полопались все почки, а на освещаемых солнцем участках буйно росла молодая трава и цвели, укрывая землю ярким пятнистым ковром, белые душистые цветочки, которые в его родном поселке называли медуницами. Где-то у самых макушек деревьев шумел легкий ветерок, почти неслышный из-за веселого птичьего гомона.

Вскоре тропинка раздвоилась: одна, что поуже, вела в левую сторону, другая, более широкая, уводила направо. Малахов остановился, раздумывая, куда пойти, потом, усмехнувшись, вынул из кармана монетку – «орел – налево, решка – направо» – и подкинул ее в воздух. Монета несколько раз перевернулась над головой и, чавкнув, упала на влажную землю вверх гербом. Виталий подобрал ее, обтер и послушно повернул на левую дорожку. Вскоре между деревьями показался просвет. Тропинка вывела его еще на одну поляну.

Он вышел из леса и даже остановился на миг, очарованный открывшимся перед ним видом. Эта поляна была намного больше первой, дальняя ее часть спускалась к ручью, расширившемуся до размеров небольшой речки. Лесной пейзаж был в этом месте особенно живописным, а посередине поляны, не нарушая красоты природы, а словно существуя в гармонии с ней, стоял дом.

Собственно, это здание еще нельзя было назвать домом в полном смысле этого слова – строительство явно было не закончено. Завершенным выглядел только забор – чудесная витая ограда с оригинальными воротами под аркой из нескольких полукруглых тонких полос черного металла. Но уже было видно, что дом задуман и спроектирован со знанием дела, так непохож он был уже сейчас на типовые загородные строения, все эти безвкусные «новорусские замки» и стилизации под швейцарское шале.