Пол Бейти - Продажная тварь

Неизвестный менестрель (circa 1899). «Водевиль про то, как чертовы белые пиздят мои вещички», Дворец полумасонов, Кливленд, Огайо.

— Да, и не забудьте про чаевые официантке.

Уставшая за день от перевозки народных масс, Марпесса все равно настояла, чтобы мы пришли заранее, и мое имя оказалось первым в списке выступающих. Передать не могу, до чего я боялся, как ведущий объявит: «А теперь поприветствуем Бонбона!»

Я стоял на сцене и, казалось, смотрел на происходящее со стороны. Таращился в зрительный зал и видел в первом ряду самого себя, с тухлыми помидорами, яйцами и гнилым салатом наготове, чтобы закидать ими этого полудурка, пересказывающего запылившиеся, антикварные шутки Ричарда Прайора [167] Ричард Прайор (Richard Pryor, 1940–2005) — американский комедийный актер, писатель, социальный критик. Был известен своим бескомпромиссным подходом к проблеме расизма и прочих современных социальных трудностей, а также обилием пошлостей и использованием ненормативной лексики в выступлениях. , которые он только мог вспомнить с пластинок своего отца. Но каждый вечер вторника Марпесса все равно вытаскивала меня на сцену, упорно повторяя, что никакого секса не будет, пока я ее не рассмешу. Обычно после моего так называемого номера я возвращался за столик, а Марпесса крепко спала — не знаю, то ли от усталости после работы, то ли от скуки. Но однажды я все-таки рассказал собственную шутку. В знак уважения к отцу у нее было название, правда довольно длинное: «Почему водевильная кутерьма Эбботта и Костелло [168] Эбботт и Костелло (Abbott and Costello) — знаменитый дуэт белых комиков 1940-х—1950-х гг. Самый популярный стэндап — «Кто на первой базе», в котором вопрос одновременно является именем игрока, создавая путаницу в диалоге: Who’s on first What’s on second I don’t know is on third не смешит черных».

Кто на первой базе?

Не знаю. Твоя мама.

Тут Марпесса чуть не обоссалась от смеха и сползла со стула. И я понял, что сегодня ночью сексуальная засуха закончится.

Считается, что над собственными шутками не смеются, но все лучшие комики делают именно так. Как только «открытый микрофон» закончился, я пулей вылетел из клуба и прыгнул в припаркованный рядом автобус номер 125: Марпесса, опасаясь, что у нее отберут этот музей на колесах, пользовалась им как собственной машиной. Она даже не успела снять автобус с ручника, как я уже лежал раздетый на заднем сиденье, готовый к быстрому перепиху. Марпесса вытащила из-под водительского сиденья большую картонную коробку, проволокла ее по полу через салон и вывалила на меня все ее содержимое, похоронив мою томительную эрекцию под слоем компьютерных распечаток, табелей успеваемости и отчетов о проделанной работе.

— Что это за хуйня? — спросил я, скидывая с себя всю эту бюрократию, потому что моему члену требовался простор.

— Выступаю как лучшая подруга Карисмы. Рано говорить, прошло всего полтора месяца, но план сегрегации уже дает свои результаты. Успеваемость повышается, число нарушений дисциплины идет на спад. Но Карисма хочет, чтобы ты обосновал полученные результаты статистическим анализом.

— Черт побери, Марпесса! На то, чтобы засунуть все это обратно в коробку, уйдет столько же времени, сколько на сами вычисления.

Марпесса схватила мой член за основание и сжала.

— Бонбон, ты стыдишься, что я работаю водителем?

— Что? С чего ты это взяла?

— Ни с чего.

Никакие ласки и поцелуи в уши моей возлюбленной не убирали с ее лица задумчивость, а ее соски не твердели. Заскучав от моих дурацких прелюдий, она засунула краешек ведомости с оценками мне в уретру и нагнула мой член так, чтобы я мог читать ведомость как обеденное меню. Какой-то шестиклассник Майкл Гальегос записался на какие-то там дополнительные предметы и получает по ним оценки, которые я не мог разобрать. Но, если верить комментариям учителя, у него наблюдается прогресс в арифметическом мышлении.

— «Пиар», что это за оценка такая?

— Профессиональные результаты.

Карисма интуитивно ухватила саму психологическую суть моего плана, еще когда я только начал ее осознавать. Она поняла, что черные желают доминирующего белого присутствия рядом с собой, символом которого стала Академия Уитон. Потому что знала: если и сегодня, во времена расового равенства, рядом появляются те, кто белее, богаче, чернее или кита́истее нас, у нас тотчас же возникает потребность произвести впечатление, вести себя подобающе, заправлять рубашку в штаны, исправно делать домашнее задание, не опаздывать, делать удачные штрафные броски, поучать и всячески доказывать свою состоятельность в надежде, что нас не уволят, не арестуют, не увезут в неизвестном направлении и не пристрелят. В сущности Академия Уитон хочет донести до своих студентов те же слова, которые произнес Букер Ти Вашингтон, великий просветитель и основатель Университета Таскиги, обращаясь к своим необразованным братьям: «Набирай полное ведро, пока есть вода». И хотя мне всегда было непонятно, почему именно ведра, почему недальновидный Букер Ти Вашингтон не мог рекомендовать книги, логарифмические линейки или ноутбуки, мне всегда импонировала тяга его и Карисмы иметь под рукой белый паноптикум. Поверьте, то, что Иисус, главы НБА, НФЛ и голоса наших GPS-устройств (даже если они произведены в Японии) белые — это неспроста.