Игорь Зотов - Аут. Роман воспитания

– Да, наверное. Иди, я чай налила и мед положила. А мне еще закончить надо, результаты записать, я посижу в соседней комнате, ладно?

На этих словах Алексей наконец обернулся и внимательно осмотрелся. В промежутке между шкафами увидел дверь, которая, очевидно, и вела в соседнюю комнату.

Она взяла свою чашку, бумаги, пошла туда, но дверь за собой не закрыла. Алексей поднялся и заглянул в ту комнату – там стоял огромный пустой стол, только графин, тоже пустой, посередине, и разнокалиберные стулья повсюду. По стенам – портреты людей с бородами и без. Куцый шкафчик с бумагами в углу. И больше ничего, только окна, отчего эта куда менее просторная по сравнению с первой комната казалось огромной и светлой. Даже дождь за окном выглядел здесь по-другому, не слишком безнадежным.

Алексей взял чашку, отпил глоток, поставил на место. Вид у него был уже вполне решительный. Он стоял и глядел в ту комнату, где Таня быстро-быстро писала в тетради, подчеркивая то красным, то зеленым фломастером. Наконец, она, кажется, закончила, закрыла тетрадь, потом снова открыла, что-то перечитала, опять закрыла, встала, положила ее на полку в шкафчик.

– Я готова! – сказала громко. – Согрелся?

– Да, согрелся, – и он шагнул в комнату.

Она заметила перемену в его взгляде, в движениях, решительных, порывистых. Он посмотрел на нее очень внимательно и улыбнулся. Потом подошел к окну и попытался сдвинуть щеколду рамы вниз – та не поддалась, но он уперся, налег всем телом и сдвинул.

– Это зачем? – спросила Таня.

– А, сейчас, сейчас, хочу окно открыть.

– Зачем?

– Хочу.

Он взобрался на подоконник и потянул верхнюю щеколду, та сдвинулась легко. Спрыгнул. Она стояла, а ей бы уйти.

Он уже подошел к двери, вынул ключ с другой стороны, закрыл дверь на ключ, положил его в карман.

– Ты что?

Он молча подошел опять к окну, распахнул его – в комнату ворвались ветер и дождь – принялся заливать подоконник и пол.

– Ты что-о-о?! – уже почти закричала она. – Алеша, закрой, мне холодно! И ты, ты простудишься!

Он молчал.

Тогда она решительно придвинула стул, влезла на подоконник (а ей бы этого не делать), захлопнула окно и попыталась закрыть щеколду.

Он вскочил следом и, прижимая ее к стеклу, начал говорить, медленно и улыбаясь.

– Ты же ангел, ангел, ты мой ангел, ты же видишь?! Мы полетим с тобой туда, туда, выше даже дождя…

Он обнял ее – жесткая, почти железная хватка. Попыталась их скинуть, но – клещи – они так сдавили ее, что она даже не могла вскрикнуть, только захрипела:

– Ты что, Алеша? Отпусти меня сейчас же, я закричу!

– Не надо, не надо кричать, мой ангел, не надо… – шептал он железным шепотом.

Она собрала все, как ей казалось, свои силы, чтобы вырваться, собрала хитро, так, чтобы он не заметил, – сначала внутренне, одной только волей, а потом напряглась и…

Он опередил ее, он животно учуял ее намерение, сжал еще сильнее как раз на вдохе. И она обмякла. А он, не отпуская ее из объятий, отодвинулся и быстрым движением вновь распахнул окно.

– Мы улетим. Вместе. Слышишь? Чего боишься? Ты же ангел, ангел! Ты же знаешь летать (откуда вдруг внезапный галлицизм?). Знаешь летать… Мне с тобой не страшно. Обними меня. Крепче. Крепче. Я с тобой. Я тоже, я тоже полечу. Я не боюсь туда. Не отпускай меня. Не отпускай.

Она слушала его механический хрипо-шепот и дрожала.

Она стояла спиной к окну, а он буквально по сантиметрам продвигал ее к самому краю. Он не торопился. За ее плечом он видел последний лист под валом дождя – дождь усилился.

Вдруг в небе проявились проплешины, ярко-синие, высокие. Небо сверкнуло в луже. Стало очевидно, что ненастью скоро конец, что начнется холод, окончательный ноябрьский холод.

– Мне холодно, Алеша, – прошептала она и внезапно поняла, даже не поняла, почувствовала, как можно остановить этот безумный взлет.

– Мне очень холодно, Алеша, – повторила она, уже не жалобно, а неожиданно уверенным голосом. – Я такая мерзлячка!

Его хватка немного ослабла, сверхмедленный вальс к краю приостановился. Она ощутила перемену и ухватилась за соломинку разума:

– Ты сильный, ты закаленный, я знаю, ты очень сильный, но я, Алеша, совершенно не переношу холод (как хорошо, что я не успела показать ему свой ужас в полной мере!). Давай оденемся хотя бы, или я оденусь, ты ведь не заболеешь, а я такая нежная!

– Я дам тебе свитер! – Алексей ослабил хватку, отпустил одну руку и принялся стаскивать с себя одежду.