Игорь Зотов - Аут. Роман воспитания

Алексей брызгал слюной и размахивал руками. «Да он совсем сумасшедший», – подумала я.

Михаил заказал грузовик, книги вывезли на дачу и свалили во дворе посреди лужайки, там, где мы обычно делали шашлыки во время нашего российского житья. На другой день Михаил позвонил, сказал, что мы можем, если захотим, ехать смотреть шоу – сожжение знаменитой светозаровской библиотеки. Он пригласил приятелей, которые жили в Москве, но им о предстоящем цирке не сказал, хотя обещал «грандиозное зрелище». Мы с Алексеем отправились в Жаворонки на электричке. Сын путешествовал с превеликим удовольствием, всматривался в лица, мотал головой во все стороны, охал: вот она какая, родина!

– Тебе что, правда здесь нравится? – спросила я.

– Еще как, мама! – отвечал он. – Это совсем не похоже на Америку и Европу! Ты погляди, здесь же люди все живые, не сытые, не довольные, не спящие, как там! Я твердо решил переехать сюда! Зачем вы хотите все продать? Где я тогда буду жить?

– Ну уж если ты, как говоришь, решил твердо, то скажи: на что ты собираешься здесь жить? Чем будешь зарабатывать? Ты же ничего не умеешь делать.

– Я не умею?! – почти вскричал он. – О, я еще как умею! Я пойду работать. В газету. Буду писать статьи о русичах. Буду возрождать Россию. Пойду к Гранатову, у него же есть своя газета «Граната».

– Нужно очень хорошо все обдумать: если ты уедешь из Дании, тебе перестанут платить пенсию, а в России жить очень сложно. Ты просто этого не знаешь. Ты глядишь в окно и думаешь, что все легко, а на самом деле все далеко не так, как ты думаешь. Даже если мы оставим тебе квартиру, тебе нечем будет за нее платить, пока не станешь хорошим журналистом.

– А я и так уже хороший журналист. Вернемся, я дам тебе почитать свои статьи.

– Хорошо, хорошо, вернемся, я почитаю, тогда и решим.

Алексей вдруг направился в другой конец вагона к мужичку, читавшему газету. Сел рядом, завел разговор. Я видела, как мужичок отложил чтение, повернулся к Алексею и стал что-то рассказывать. Алексей слушал внимательно, отвечал, видно было – отвечал с жаром, точно что-то доказывал. Между ними завязался спор. Было заметно, что мужичок сначала принял Алексея серьезно, но потом на лице его появилась деликатная усмешка, словно мой сын говорил глупости. Алексей, правда, выглядел много моложе своих лет, можно было списать его глупости на возраст, – подумала я. К счастью, уже следующая остановка была нашей, и я пошла за Алексеем.

– …и-и-и, понимаете, никогда больше не повторится, пока в мире царят произвол и насилие Америки над остальными странами. А они, американцы, такие жирные-жирные! Они жрут гамбургеры и смеются над нами! Вы вот кормите своих детей гамбургерами?

– У меня уже двое внуков, – отвечал мужичок, хитро на меня поглядывая. – А уж чем кормят их мои дети, я не знаю.

– А вы узнайте! Это крайне важно. Я, например, уверен, что они подкладывают туда какое-то такое вещество, которое делает вас зависимыми от гамбургеров. Наркотик… Эти американцы…

– Ну, наркотик во все гамбургеры не положишь, небось, Алексей!

– Еще как положишь, Антон Степанович! А еще, как вы думаете, почему мертвые должны хоронить своих мертвецов? Как могут мертвые сами кого-то хоронить?

– Алексей, нам выходить, – сказала я, деланно улыбаясь мужичку.

– Ах, что – уже? – отозвался сын. – Черт, а как же насчет мертвых? И я еще не рассказал Антону Степановичу главного, про викингов.

– Ничего страшного, напечатаешь потом в газете, Антон Степанович и прочтет.

– Обязательно! – воскликнул мужичок. – Прощай, Алексей! Не уступай этим янки!

– Никогда! – серьезно отвечал сын. Мы вышли.

– Мама, а как ты думаешь насчет мертвых?

– Что за чушь! – воскликнула я.

– Никакая не чушь! Это выражение: пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Я не могу его понять. Как это?

– Я тоже его слышала, но это же совсем просто объяснить: живые должны заботиться не о мертвых, а о живых…

Я никак не могла вспомнить, откуда эта фраза взялась. Какой-то философ сказал, что ли?

– Тогда, мама, он должен был так и сказать: пусть живые заботятся о живых. Так нет же, он сказал про мертвых!

– Кто сказал? – спросила я.

– Иисус, вот кто.

Я подивилась тому, что творится в голове у сына: каша какая-то, смесь дичайшая из известных изречений и детских суждений. А в общем – бред. И постаралась перевести разговор на другую тему. Но безуспешно. Алексей с маниакальным упорством остаток дня приставал ко всем с этими мертвецами.