– Видно, дела у режима совсем плохи, – сказал он. – И жалко их, бредут сюда, словно обреченные овцы. А всех жальче женщин. Вы только представьте – худые, с обвисшими бесплодными грудями, обвешанные рыдающими детьми…
Я слышал о том, что такое африканский голод, видел жуткие картины в журналах и в телевизоре, но не представлял себе, насколько это страшное зрелище. Я увидел это воочию много позже. Каспар сталкивался с этим каждые сутки.
Вот я и ляпнул, что, по-моему, самый простой способ – убить Президента, тогда коммунистический режим развалится и иди, бери власть голыми руками.
Кому-то это покажется явным противоречием с моей стороны – пытаться валить коммунистический режим во имя режима прозападного (ведь Запад же давал Даламе деньги), это самый Запад ненавидя не меньше Советов. Но, господа, берите пример с Ленина – вот величайший революционер в истории: гибкой и точной тактикой он в сложнейшей ситуации добился всего, чего хотел. Он даже и умер очень точно, вовремя. А что ему еще оставалось делать? Наблюдать, как система начнет костенеть и агонизировать?
– Убить и дело с концом! – резюмировал я. – Только охраны у него – не подберешься. Это раньше он по митингам разъезжал, теперь – прячется.
Вот тогда Каспар и воскликнул: «Нет ничего проще!» – и раскрыл блокнот на чистой странице.
– Мы вырастим из них «Молодую гвардию» – сказал я Даламе, отдавая честь. Последние два слова я произнес по-русски и тихо, чтобы никто не расслышал – мое происхождение, повторю, было тайной.
Я только что привел компанию мальчишек в лагерь. Они понуро стояли, глаза долу, в лохмотьях, босые, двое из них надрывно кашляли. Поглазеть на это зрелище вышел весь лагерь.
– Молодую – что? – переспросил команданте по-русски, тоже тихо.
– Потом объясню, – произнес я уже по-английски.
Далама распорядился выделить мальчикам палатку и по возможности приодеть их – хотя, конечно, тяжело было подыскать им что-нибудь подходящее из взрослой формы.
Мы с Даламой направились в штабную палатку, стоявшую поодаль от остальных. Там уже сидели за складным столом другие командиры – Макунзе, Мбота, Маквакуа и кто-то еще, пока я знал не всех.
Настроение у меня было самое что ни на есть бодрое, боевое – по темпераменту я холерик.
Из командиров старшим считался Мбота: приземистый, с круглым мощным лицом на короткой толстой шее. Иссиня-черное лицо испещрено татуировками. Такое привидится во сне – со страху околеешь. Неподвижный взгляд огромных темно-карих глаз, белки тоже темные, почти сливаются в неразличимость. Он из киконде – северного племени, с танзанийской границы. Бывший соратник и даже, поговаривают, друг Президента. Они вместе оттуда, с севера, и начали «освобождение», но по мере того как продвигались с боями к югу, дружба их скукоживалась. То ли по причине конкуренции, то ли по причине патологической жестокости Мботы, о которой ходили легенды. Одну деревню, которая не оказала партизанам-освободителям должного «уважения», он просто вырезал. Всю, до последнего ребенка.
Мбота хрипло рассмеялся, одним ртом – губы не по-негритянски почти тонкие, злые. Такие люди вызывают во мне ужас хтонический.
– Дети – хороший материал.
– Материал? – спросил я.
– Главное – сделать это вовремя. Я сам займусь.
И что-то еще добавил на своем наречии. Они не слишком-то со мной церемонились – когда хотели, переходили на свои диалекты или на португальский, который я понимал с трудом.
Я очень хорошо усвоил в первый день, что мой революционный идеализм, с которым я летел сюда из Америки, не имеет ничего общего с этой жизнью. Что мне предстоит доказывать свою состоятельность в абсолютно для меня инопланетной среде. Что мои теперешние «враги» стократ ближе мне по ментальности, чем мои теперешние «братья по оружию». Я понял точно: влип!
– Вот и хорошо, – сказал Далама (он в полтора раза моложе Мботы). – Займитесь, господин полковник. Но потом, а теперь нам нужно заняться планом на ближайшие две недели.
И Далама развернул на столе карту.
Моему так называемому «батальону», а попросту – отрядцу из сотни разношерстного вида бойцов – было поручено контролировать шоссе, шедшее на север из столицы вдоль океана. Двести пятьдесят километров примерно. В нашу задачу входило минирование дорог, подрыв линий электропередачи, мелкие диверсии, сбор данных о передислокации правительственных войск – все это, чтобы держать район под постоянным прицелом. Причем средства передвижения и, разумеется, продовольствие мы должны были добыть себе сами, проще сказать – экспроприировать. У нас же на весь отряд были три базуки на три десятка выстрелов, сотня «Калашниковых», пять снайперских винтовок Драгунова и десятка два противопехотных мин – как видите, почти все советского производства. Только рация была американской. Патрулировали мы неделю, а затем нас менял другой, свежий «батальон».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу