Дора Карельштейн - Дурочка

При попытке объяснить ему, что это, мягко говоря, нехорошо, дед красиво поднимал одну бровь, делал удивлённое лицо… и не было в мире такого красноречия, которое могло бы пробиться через эту дремучую красоту!

Меня СОВЕСТЬ мучает! Грызут угрызения СОВЕСТИ за недоброе описание многих субъектов и событий!

Приходится выбирать между НЕКРАСИВОЙ ПРАВДОЙ и КРАСИВЫМ ХУДОЖЕСТВЕННЫМ ВРАНЬЁМ, владеть которым не всем дано.

Для этого надо иметь и не пожалеть угробить ТАЛАНТ.

ПРАВДУ нельзя украшать, иначе она перестанет быть ПРАВДОЙ.

Но чтобы ВРАНЬЁ было КРАСИВЫМ его надо сделать ХУДОЖЕСТВЕННЫМ, убедительным и правдоподобным.

Для этого надо иметь и пожертвовать ТАЛАНТОМ.

Однако не лишено ВЫГОДЫ.

КРАСИВОЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВРАНЬЁ охотно читается, хорошо оплачивается и не доставляет хлопот.

Оно обладает парадоксальным свойством укореняться.

Проходит ВРЕМЯ, сменяются поколения, и КРАСИВОЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ВРАНЬЁ воспринимается как ПРАВДА.

Оно становится ОБРАЗЦОМ ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ.

А НЕКРАСИВАЯ НЕПРИКРАШЕННАЯ ПРАВДА со временем умирает.

Плохое свойственно забывать.

Прошлое вспоминается с НОСТАЛЬГИЕЙ.

Новые поколения подражают КРАСИВОЙ НЕПРАВДЕ!

Не меняется МИР.

ПО ПУТИ НА ТОТ СВЕТ И ОБРАТНО.

Моя свадьба состоялась 14 апреля и ровно ничего не изменила в моей жизни, разве что оставила первый осадок и снизила мой счастливый полёт поближе к земле.

Но я ещё летала и не могла поверить, что это я – такая счастливая.

Однако что-то со мной стало происходить. Я чувствовала себя плохо.

Однажды, на первомайские праздники, Костя отсутствовал, а я ночевала теперь уже не у любовника, а у законного мужа (Подумать только!).

Внезапно, на высшей точке любви, вернее секса, я почувствовала резкую боль!

Боль не проходила.

С трудом дождавшись утра, он вызвал скорую помощь и меня доставили в гинекологическое отделение моего института.

Меня осматривали и проводили обследования несколько врачей, которые понаблюдав за мной и немного (как они думали) подлечив, выписали (как оказалось) ничего не определив.

Я продолжала учиться в медицинском институте, где все, окружавшие меня люди, были врачи или будущие врачи и я в том числе.

Никто ничего не замечал. Мой гемоглобин упал на 50 %!

Я была синевато-бледная, как молоко, на три четверти разбавленное водой или как рано зарезанный инкубаторный цыплёнок.

Я, как, осеняя муха, по несколько раз в день теряла сознание.

Окружавшие эскулапы «не брали до головы».

При виде пищи, я бежала в туалет, и меня выворачивало наизнанку.

Я, как страус, прятала голову под крыло и боялась о чём-нибудь думать, неизвестно на что надеясь.

У нас в институте было маленькое экспериментальное студенческое кафе, (тогда такие только появлялись. Всё впервые осторожно появлялось во время правления Никиты Сергеевича. Россия маленькими шажками выползала из Сталинских застенков!) где мы собирались группами, то есть по очереди, каждая группа получала кафе в своё распоряжение на один – два вечера.

Как раз подошла очередь нашей группы.

Мы подготовили отдельную пьеску из жизни института в виде «капустника», где без меня, конечно, не обошлось.

Я была в числе авторов и исполнителей.

В тот вечер мне было особенно плохо, я бегала в туалет, рвала желчью, так как желудок был пустым, возвращалась назад, чтобы играть свою комедийную роль в пьеске и снова бегом в туалет, чтобы уединяться с унитазом.

Никто ничего не замечал!

Это было 17 мая. На следующий день, 18 мая меня, на пути в институт, без сознания подобрала на улице скорая помощь и доставила прямо на операционный стол.

Очнувшись, я заявила, что никакой операции не будет, пока здесь не будет он – мой дорогой и любимый.

Мне сказали, что за ним уже послали, а пока меня только подготовят к операции.

Позже мне рассказали, что под наркозом я всё время звала его и говорила с ним.

Врачи были заинтригованы и хотели увидеть, кого это так любят, находясь уже почти на том свете.

Они меня не обманули и действительно послали за ним.

Когда я открыла глаза, вернувшись на этот свет, то первое, что я увидела был он, склонившийся надо мной.

У меня была внематочная беременность.

3 мая лопнула фаллопиева труба, заполнив брюшную полость кровью, которая продолжала медленно вытекать, пока я была занята, как комедийная актриса и занималась изучением медицины.