Дора Карельштейн - Дурочка

С кем-то я не поладил, тот обозвал меня жидом.

Я выместил на нём вековую скорбь еврейского народа.

Группа, в которой мы учились, со знанием дела, умело претворила в жизнь лозунг «Бей жидов!»

Они написали в ректорат коллективную бумагу, что я избил тихого смирного парня.

Слово жид, которое употребил «несчастный» группа единодушно забыла.

В деканате выразили истинное сочувствие крепко спаянному коллективу группы и дружно проголосовали за исключение строптивого (жида) из института.

Теперь мои мысли заняты проблемой, как осенью восстановиться в институте.

Настроение гнусное!

Читаю, решаю кое-какие задачи. Играю с дядей в шахматы, он любит, чтобы я ему незаметно проигрывал, иначе злится.

Мне выигрывать и проигрывать одинаково тоскливо.

Дядя с тётей имеют друзей с подпольными миллионами, которые хотят выдать дочку замуж, отвалив в приданное часть подпольных «бабок».

Идёт осторожная обработка на тему знакомства с миллионеркой дочкой.

Нашли жениха! Только невесты мне не хватало!

По запахам из кухни заподозрил, что намечается мероприятие знакомства и на всякий случай решил пораньше убраться из дома, чтобы спокойно погулять и подумать о своих делах.

Только вышёл на лестничную площадку, встретил соседа, который собрался на танцы в ДК или, как здесь говорят на «седьмое небо».

Неожиданно для себя решил отправиться с ним.

В кассе очередь. Встали в хвост.

Стою себе и думаю. Когда, наконец, добираюсь до окна кассы, передо мной вдруг возникает шустрая девушка метра полтора ростом.

Хитро улыбается подружке и протягивает в кассу свой рубль на два билета.

«Пигалица! – думаю я – хоть бы разрешения спросила!»

Сразу вспоминаю все свои неприятности и готов обрушить их на мелкую нахалку.

Но она оборачивается ко мне, доверительно улыбается, как– будто мы с ней лучшие друзья, ласково касается моей руки и, подхватив подружку, исчезает прежде, чем я успеваю что-нибудь сообразить.

«Ну и ну!» – думаю я, поднимаясь на седьмое небо.(Между прочим без лифта, ножками.)

Зал красивый, просторный.

Хрустальные люстры, паркет, мраморные колонны. Хорошая музыка.

Настроение постепенно улучшается.

Уютно устроился около одной из колонн и углубился в свои мысли.

Играют вальс-бостон, который я в жизни не танцевал, хотя видел, как его танцуют в кинофильме «Мост Ватерлоо».

Бостон объявляют дамским танцем и, что я вижу!

Ко мне приближается давешняя «дама» из очереди.

По ней незаметно, что она меня узнаёт.

Теперь она не такая смелая, скорей наоборот.

Скромно смотрит снизу вверх и спрашивает – «Разрешите?»

Мне ничего не остаётся как ответить – «Не танцую»

Она растерянно краснеет и отходит к своей колонне.

Решил на следующий танец нанести ответный визит и объяснить причину отказа.

Но как, назло, этот танец тоже объявляют дамским, и ко мне идёт очередная «дама».

К счастью это спокойная музыка, под которую я могу добросовестно топтаться на одном месте, не очень досаждая, выбравшей меня партнёрше.

Наконец феминистские танцы кончились, и я сам получил возможность решать с кем мне танцевать и танцевать ли вообще.

При очередной удобной для топтания на месте музыке я направился к колонне, где стояла та, которая выбрала меня, чтобы пройти без очереди, а потом на романтический бостон.

Вид у неё довольно невесёлый.

На моё приглашение колеблется.

Хочет, видимо, отомстить нахалу, который посмел не захотеть с ней танцевать, а с другой стороны не может устоять перед таким красавцем как я. Верх, конечно, одержал красавец, а не мелкая месть, и птичка впорхнула в мои объятия, после чего мне больше не хотелось выпускать её.

Дальше всё было легко и просто.

Приглашения не требовались, под любую музыку мы дружно топтались на месте около одной из колонн.

Она смотрела на меня как на Бога, с восторгом слушала всё, что я рассказывал, и всему верила.

Потом проводил её куда-то на край света и не мог дождаться следующего дня, чтобы снова нежиться в её влюблённых глазах.

Идя, домой, подсмеивался над иронией судьбы: смылся от миллионеркой дочки, чтобы заполучить псих больничную медсестру, жившую неподалеку от места работы.

Каждый день, идя на свидание к ней, я встречал на одном и том же месте тихого психа.

Беседа начиналась и заканчивалась всегда одинаково "Как дела? Что слышно в мире?

Закурить не найдётся?"

Я охотно вписал в статью расходов ежедневную папиросу для приятного собеседника и всецело отдался «постигшей» меня любви.