Доминик Менар - Небо лошадей

— Есть вещи, которые я видел раньше и которых не видит большинство людей. Не знаю почему. Я и до сих пор их чувствую — и должен был бы довольствоваться этим, но вы, вы их видите. Я это знаю.

Я задержала дыхание, почувствовав, как слезы подступают к горлу, и сказала, почти всхлипывая:

— Но я больше не хочу. Ох, Кармин, больше не хочу.

Он смотрел прямо перед собой. И, конечно, не мог знать, что наши руки одинаково лежали на наших коленях — правая сжимала левую.

— Что случилось, почему вы так изменили свое мнение? — прошептал он.

Я не ответила. Тогда он взял меня за руку.

— Я хочу вас кое о чем попросить.

— Да, — ответила я слабым голосом и снова подумала: он что-то знает.

Я услышала, как Кармин глубоко вдохнул, затем продолжил:

— Позвольте мне дотронуться до вашего лица.

Инстинктивно я тут же поднесла руку к лицу. Кожа вокруг глаза была еще опухшей, между бровей — ссадина, а губы вздулись. Кармин, должно быть, почувствовал мой жест, мое содрогание при прикосновении к воспаленной коже, и это, без сомнения, подтвердило его догадки. Я закрыла лицо согнутой в локте рукой, будто боялась, что он тоже может меня ударить, но сделала это лишь для того, чтобы помешать ему поднести ладонь к моему лицу.

— Нет, Кармин, — вздохнула я.

Он не стал настаивать, кивнул и отпустил мою руку. И если сначала он не был уверен, то теперь его сомнения подтвердились: девушка, плакавшая и кричавшая в парке, запах крови, оскорбления и угрозы бродяги и его долгий животный вопль — все это было связано со мной.

Повисло долгое молчание. Его лицо было мрачным, почти скорбным. На мгновение я хотела попросить его не рассказывать Адему, но, сама не знаю почему, была уверена, что он не сделает этого. Он потер себя по коленке, казалось, был в нерешительности, потом неожиданно взял меня за руку, никогда еще он не делал этого так просто и решительно.

— Я жду вас внизу, — сказал он.

Потом добавил:

— Надеюсь, я не ошибся, действительно надеюсь, что не ошибся.

Я обернулась. Гвоздики, подумала я, этот дурманящий запах гвоздик — мне хотелось оттолкнуть их ногой, но я не могла позволить себе такой жест. Он сжал мою руку и повернулся ко мне. Слеза заблестела в уголке его глаза, так иногда с ним случалось — слезы скатывались по скулам, оставляя еле заметный след соли у края век.

— Мальчик. Мальчик, которого мы встретили в парке на прошлой неделе. Тот, которого вы увидели снова… — добавил он тише, — но вы не обязаны говорить об этом, если не хотите, Лена, вы не обязаны.

Теперь уже я молча изо всех сил сжимала его руку своими ледяными ладонями, но его тепло не грело меня.

— Откуда вы знаете, что он ищет меня? — прошептала я.

— Он приходил ко мне. Должно быть, заметил в парке, узнал меня или мою собаку и выследил. Два дня он ждал возле дома. А когда я вышел гулять с Жозефом, заговорил со мной. Он спросил меня, кто вы.

Кармин, наверное, почувствовал тепло скатывающейся слезы, потому что поднял руку и вытер ее согнутым пальцем.

— Я не знал, должен ли я ему отвечать, — продолжил он, — подумал, что, может быть, лучше ничего ему не говорить, но все это показалось мне важным. Он выглядел больным и одиноким…

Кармин прочистил горло и отвернулся.

— Я сказал ему, что должен подумать, что не могу обещать и, пожалуй, расскажу вам об этом. Тогда он сказал, что вы его сестра.

Я почувствовала, что мне нечем дышать. Знала, Кармин ждет, что я объясню, почему никогда не рассказывала ему о своем брате, или скажу, что этот проходимец, этот бродяга лжет, но я хранила молчание. Тогда он закончил:

— Вот, дело сделано, рассказал вам об этом.

Он оперся рукой о спинку дивана и грузно встал. Отойдя на один шаг, наступил на край целлофановой обертки, застыл, но не извинился, как обычно, а протянул руку, чтобы ощупать пространство перед собой. У него был неожиданно потерянный, сбитый с толку вид, и я встала, чтобы поддержать его за локоть.

— Я провожу вас к себе, — сказала я.

— До двери, — ответил он, — до двери, этого будет достаточно.

Я проводила его до порога, и там он повернулся ко мне и поднял руку — он больше не пытался дотронуться до моего лица, а просто слегка коснулся моего плеча, как я часто делала, когда здоровалась с ним; но его ладонь была широкой, пальцы коснулись моей шеи и замерли на мгновение.

— Я могу пойти с вами, — сказал он. — Если вы боитесь, что все пройдет плохо.

— Спасибо, не стоит, — прошептала я.

— Он должен быть все еще там. Сидит на тротуаре, напротив. Вам несложно будет его найти.