Lee - Крылья демона

Улыбку Якоба снесло в мгновение.

Гаспар же, не успевший даже пошевельнуться, весь задрожал от ужаса, перед пролетевшей мимо него смертью.

– Я…я, из-извинит-т-те, – прошептал он.

– Мы будем обедать, – спокойным голосом перебила его Има. – Ты свободен.

Якоб, белый как мел, начал накладывать нам свою стряпню. Наверное, теперь он лихорадочно прикидывал, что будет с ним, если нам его блюда не придутся по вкусу. Может, он пришел к выводу, что мы его съедим? Хотя, если бы он знал меня в молодости…

Вечером мы отправились в гости к Франчини. Поскольку расстояние до его палаццо действительно было небольшим – всего пятнадцать минут ходьбы, – мы решили пройтись пешком. Конечно, по статусу нам полагалось в данном случае воспользоваться портшезами, однако исходя из соображений максимальной адаптации к местности, прилегающих к нашему дому кварталов, мы двинулись своим ходом. Еще одним обстоятельством являлась необходимость быть узнаваемыми в кругу местных аристократов.

Перед выходом я нацепил с левого боку свой меч, а сзади, как всегда, за пояс засунул кинжал. Служанка Мария поработала над прической Имы, а Леонора в ее волосах закрепила прозрачную вуаль и весьма искусно пришила к платью бриллиантовую брошь. Слуг мы с собой решили не брать, чтобы иметь возможность беседовать без лишних ушей.

Так мы и шествовали вдвоем: я, положив ладонь в инкрустированной камнями перчатке на рукоять меча, а Има легко держась за мое предплечье.

К палаццо Франчини мы подошли ровно к семи часам вечера, как требовали правила приличия того времени. Странно, однако, с развитием технологии изготовления часов, в будущем в норму входит привычка опаздывать на званые вечера.

Палаццо Франчини было поистине великолепным – мраморная лестница на входе и внутреннее убранство свидетельствовали о явном богатстве хозяев. Одним из подтверждений этого было то, что все скульптуры, коих было огромное количество не только в доме, но и на каждом углу вне его, сделаны из бронзы и мрамора. Ни одной гипсовой или туковой я не заметил.

Разодетый в золото слуга провел нас в большой каминный зал, где Франчини представил нас присутствующим гостям. В зале, где стоял огромный трапезный стол, собрались гости. Кроме нас на вечере были: младший брат Франчини Рудольфо со своей женой Франческой – оба чопорные, словно постоянно позирующие невидимому художнику; наш знакомый Николо, успевший сменить костюм наездника на богатый наряд в голубых тонах; некто аббат Филипп – седой мужчина с цепким взглядом прокурора или профессионального интригана; дочери Франчини Бьянка Мария и Софи Мария – внешне неказистые, особенно на фоне Имы, но чрезвычайно ухожены, так как в глаза бросаются даже их прически, в которых нет ни одного случайно сбившегося волоска; вдова в то время известного еврейского банкира синьора Лаура – миловидная дама, одетая просто, но изыскано, как привыкшая к богатству женщина, знающая свое высокое место.

Когда представление было закончено, мы сели за стол, заиграли музыканты, дабы заглушить звуки, связанные с поглощением пищи, и начался ужин.

– Синьоры и синьорины, – начал заглавную речь Франчини, подняв бокал, – я рад, что в моем доме собрались столь почтенные люди. Я говорю почтенные, не подразумевая возраст, считая себя еще молодым.

Он браво подмигнул брату и продолжил:

– Почтенные в моем контексте – это люди, мнение которых что-то да значит в обществе. Если же в одном месте собираются много почтенных людей, то их мнение становиться уже весьма весомым. Я хочу выпить с вами за то, чтобы наши стремления совпадали и, объединив в своем кругу еще больше своих единомышленников, мы представляли собой движущую силу общества. Силу, которая будет созидательной и сможет нести в себе благо для народа нашего государства!

Все дружно зааплодировали и пригубили вино из своих бокалов.

Дальнейший сюжет обеда развивался по знакомому мне сценарию-агитации. Использовался известный прием многих авантюристов, агитаторов, ораторов, псевдо-пророков, поставленный на широкую ногу в связи с успехами в психиатрии наставниками MLM и NLP в конце ХХ-го века – обработка слушателей с использованием различных проявлений стадного чувства.

Еще в Древнем Египте, посылая войска на захват рудников соседей, жрецы умели разогреть толпу так, что солдаты шли на бойню с уверенностью в своей избранности (в отличие от тех, кто остался дома) и непобедимости своего оружия, забывая о близких людях и своем человеческом облике. Потому-то всю историю человечества сотни тысяч людей гибнут за то, чтобы десяток человек могли иметь больше золота, больше жен в гареме, больше музыкантов в капелле и собак в псарне.