Георгий Мантуров - Берлога

– Но почему тогда я в таком идиотском положении? – горестно спросил Димон, – меня могут самого теперь выгнать в три шеи. Я же могу все потерять!

– Вот, Талейран, поэтому и не советовал, – улыбнулся отец и потрепал Димона по шее, – зато у тебя чистая совесть, Димка.

– Угу, – пробурчал Димон, – как у дворника.

– Не знаю, про какого дворника ты говоришь, но сдается мне, что в этой истории и ты прав, и Талейран прав, и Кудрявцев прав.

– А Вера Ивановна?

– А Вера Ивановна подавно права! А как же! У нее внуки!

– А так разве бывает, что все одновременно правы?

– Бывает. – Отец помолчал немного и добавил,

– А Бог вас всех рассудит.

Димон внимательно посмотрел отцу прямо в глаза:

– А Бог есть?

– Конечно, есть, – серьезно сказал отец, – если вы все четверо такие разные и при этом все одновременно правы, кто, по-твоему, тогда вас всех рассудит, если его нет?

Понемногу приходя в сознание, Димон вспоминал последние минуты, перед тем как отрубился. Сильно болела голова. Болел не затылок, не лоб, ломило всю голову так, как никогда не бывало ни при каких болезнях.

Он стоял у подъезда и разговаривал с Лехой, Он специально вызвал Леху утром на полчаса раньше, чем придет машина. Леха ныл, просил отсрочку по долгу, потом откуда-то взялся Червонец, подошел, обрадовался, когда их увидел, вежливо поздоровался за руку с Лехой, причем поздоровался как-то по-восточному, как-то мерзко приседая, с ужимками, двумя руками. Потом протянул руки ему. Он еще удивился, что Червонец протягивает ему обе руки и улыбается при этом так отвратительно всеми своими золотыми зубами.

А потом был укол. Кажется, был укол. Надо открыть глаза, надо посмотреть.

Он открыл глаза. Вокруг было темно. Он лежал на животе на чем-то типа кафельной плитки. Руки были скованы наручниками и вытянуты вперед. Он попытался встать, и это ему удалось. Ноги были свободны. Он вдруг вспомнил про ПЛОТ. Коммуникатор был у него всегда в правом кармане, а ПЛОТ он стал носить в левом внутреннем кармане куртки. Куртка была на нем, но, нащупав карманы скованными руками, он понял, что ни телефона, ни ПЛОТа при нем нет.

– Плохо, – подумал он, – он меня усыпил, гад этот, Червонец. Вколол что-то.

Он с трудом встал, вытянул вперед обе руки и, превозмогая боль, медленно пошел вперед. Надо дойти до какой-нибудь стены, потом пойти по ней до двери, а у двери должен быть выключатель.

До стены он дойти не успел, вспыхнул яркий свет, от которого голова чуть было не лопнула пополам.

– Ха, Артурчик, ты только посмотри на этого зомби, – раздался мерзкий голос Червонца. – Серия третья – восставшие из могил.

Двумя ладонями Димон закрыл голову и, самое главное, глаза. Холодная сталь наручников немного облегчила боль в голове. Он почувствовал, как двое подошли к нему и, взяв под локти, потащили вбок и бросили на лавку. Он сел и обхватив голову руками, понемногу стал открывать глаза. Под ним был кафельный пол, боковым зрением он различил грязный матрац, лежавший невдалеке. Немного привыкнув, он понял, что стены комнаты обшиты вагонкой, под цвет деревянной лавки, на которую его усадили. В комнате, судя по голосам, кроме него были еще двое – Червонец и Гудвин.

– Значит, он все-таки Артур, а не Артем, – подумал он. – Гудвин чертов. Какой же я дурак был, что связался с ним.

– Головка бо-бо, малыш? – ласково спросил Червонец. – Ты не бойся, жить будешь. Скоро пройдет твоя головка. Говорил я тебе, что со мной дружить нужно, а ты не верил. Вот и болит теперь твоя головка.

– Где мои вещи, – с трудом выговорил Димон, – телефон, деньги?

– Все у нас, малыш, все у нас, – захихикал Червонец, – Ничего не пропало, только вот телефончик твой пришлось немного расковырять. А то сейчас каждый день по телевизору такие кина показываю – обхохочешься! Как менты по телефону всех так быстро пеленгуют, а потом всех так быстро находят. Всех воров так быстро в тюрьму сажают, ужас просто!

Он подошел к Димону вплотную и неожиданно злобно продолжил:

– Но это лохов находят! А мы из телефончика батареечку то и вынули. А все остальное в целости. И денежки твои, и калькулятор твой золотой.

Кстати, зачем тебе, малыш, золотой калькулятор? – Он снова сменил тон на шутовской:

– Представляешь, Артурчик, все видел: часы золотые видел, цепи видел, перстни, кресты золотые – все видел. Но чтобы калькулятор из золота? Вот до чего гламур дошел! Стыд прямо и срам. Ты у нас прямо Тина Канделаки!