Георгий Мантуров - Берлога

Еще через неделю Гудвин позвонил с другого номера, и Димон снял трубку.

– Димон, ты чего прячешься? Проблем захотел? Почему не работаешь?

– Я с вами работать больше не буду.

– Но ты согласился, Димон. Это не по понятиям. Ты должен теперь отвечать за базар.

В груди у Димона возник холодок. Такой бывает перед экзаменом: и боязно, и нужно идти, никуда не денешься. Вместе с холодком обычно приходила решительность, переходящая в упрямство.

Послушай меня. Я тебе ничего не должен. И работать с тобой я больше не буду. А если рассчитываешь на своего гоблина с ножом, то имей в виду: я на всех сеошных форумах напишу, кто ты есть, и какие у тебя дружки. Твой сайт так завалят, что не починишь. И не звони мне больше, – он нажал «отбой».

После этого разговора Гудвин отстал. Без него с деньгами стало полегче, удавалось сводить концы с концами, вовремя выполнять заказы, проплачивать за ссылки, платить Михе.

После случая с Гудвином Димон перестал брать оплату живыми деньгами и полностью перешел на вебмани. В месяц через его вебкошелек проходило около 300 долларов. Это была примерно половина зарплаты его матери, но сравнивать живые деньги, которые приносила домой мать, и его месячный доход было невозможно.

Дело даже не в том, что у матери были живые рубли, а у Димона виртуальные доллары. На вебмани в Сети можно купить что угодно, их можно без проблем и превратить в живые рубли, дело не в этом. Просто у Димона деньги как приходили, так и уходили.

То ли он не научился рассчитывать бюджеты проектов, за которые брался, то ли стеснялся заламывать цены, он не понимал. Ясно было только, что отщипнуть в свою пользу от этих 300 долларов удавалось долларов 60, не больше. Остальное – расходы. Правда, к расходам он полностью относил плату за телефон, интернет, покупку всяких штук для компьютера, у родителей на это он не брал ни копейки. Шестьдесят долларов были именно карманными расходами – на кафешки, на музыку, на встречи с Женей.

После того памятного похода в кино они стали встречаться каждую неделю. Женя вела себя с ним покровительственно, иногда даже высокомерно. Димон не возражал: ради бога, если ей это так нравится.

Они шатались по Москве, иногда ходили в «Синий слон», где у нее было много знакомых, и где говорили, в основном, о музыке, и здесь он чувствовал себя полным профаном. Женька же знала о современной музыке все.

Еще в школе она ходила в кружок, где собирались юные журналисты, в прошлом году после школы пыталась поступить на журфак, но не прошла, стала работать в интернет-изданиях, потом ее взяли на постоянную работу в журнал, и мысль об учебе отошла на второй план.

Иногда в школе Димон пересказывал ребятам кое-что из ее лекций и быстро прослыл великим знатоком музыки. Когда при нем, например, говорили о Тимати, он повторял Женькину фразу:

– У нас такие Тимати в оранжевых куртках двор подметают. И, вообще, Тимати это шампунь.

Народ от такой оценки восторженно визжал.

Он несколько раз пытался заговорить о компьютерах, но Женя капризно отвечала, что ей скучно. Димон быстро понял, что Женя это не Леха, и больше с компьютерами не навязывался.

Когда он звонил ей, она всегда отвечала так:

– А, это ты, мой мальчик странный? Ну, как ты себя вел в школе, какие у тебя сегодня отметки? Учительница тебя сегодня хвалила?

Вот это его уже бесило по-настоящему.

Какой он ей мальчик? Он ее младше всего на два года и выше на две головы. И почему странный? Он не знал, как ей отвечать. Принимать предложенную ему роль первоклассника не хотелось, а грубить он не то, чтобы боялся, просто физически не мог. Сказать ей гадость означало сделать больно себе самому, примерно как дать самому себе по носу. Обычно он просто что-то мямлил в ответ, и ее это сильно забавляло.

После встречи с Гудвином он ей, правда, не выдержал, ответил, как он себя вел:

– Я-то хорошо себя вел. А вот один плохой мальчик меня вчера чуть было не зарезал.

– Ай-ай-ай! Какой нехороший мальчик! – тут же весело поддержала игру Женя. – Наверное, вы в школе на переменке играли в ножички с другими мальчиками?

– Угу. – Димон вложил в ответ всю иронию, на которую был способен. – Играли. Там у одного мальчика с золотыми зубками ножичек был хороший. Остренький такой.

– Ну, и ты, конечно, у них выиграл?

– Пока не знаю. Может, и выиграл. Надеюсь, во всяком случае.

Что-то в его тоне насторожило ее.

– Димочка, ты меня не пугай. Ты это серьезно про то, что зарезать хотели?