Георгий Мантуров - Берлога

Все это тогда и было написано, а напечатано уже в тридцать девятом, в «Пионерке», когда тучи над редакцией «Крокодила» немного рассеялись после ареста М. Кольцова, основателя журнала.

Димон привстал, чтобы начать собирать папки, и в последний раз взглянул на разворот со «Стариком Хоттабычем». Что-то зацепило его внимание, он не сразу понял, что именно, но внутри явно сработал какой-то датчик.

Как будто на секунду клюнул поплавок, и по ровной глади реки пошли круги.

Он снова внимательно стал читать страницу от самого верха, сканируя взглядом строчки одну за другой. Ничего не получилось, поплавок стоял как приклеенный к поверхности воды.

Тогда он стал читать вслух, медленно, шепотом и когда дошел до слов «Рисунки Ник. Радлова», поплавок клюнул вновь.

– Радлов, Радлов, Радлов, – скороговоркой пробормотал Димон фамилию. – Кто такой Радлов? Знакомая фамилия!

Он достал коммуникатор и пока забивал запрос в поиск, бешено вспоминал кто это – Радлов. Вроде, в дневниках Булгаковой был какой-то Радлов. Он сбросил поиск и открыл в «Избранном» закладку с дневниками Елены Сергеевны Булгаковой.

В открывшемся документе нажал кнопку «Найти», мгновенно набрал стилосом «радлов» и тут же получил.

22 апреля. «Сегодня у нас Николай Радлов… Радлов – Мише: „Ты – конченый писатель… бывший писатель… все в прошлом…“ Это – лейтмотив. Потом предложение – „почему бы тебе не писать рассказики для „Крокодила“, там обновленная редакция, хочешь, я поговорю с Кольцовым?“

– Да-да-да. – забилось в голове, – Радлов бывал у Булгакова, я это помню, видел в дневниках, вот мозг и среагировал. И кто он такой? Ага. – Димон быстро перешел из окна „Документов“ в окно „Гугл“, – Так, Радлов Николай Эрнестович, художник, график, сотрудничал в детских и сатирических журналах „Еж“, „Чиж“, Крокодил».

Ага! Есть оказывается даже портрет Булгакова работы Радлова! Вот это да! Вот не знал! Значит, что же? Радлов рисует портрет Булгакова, свободно заходит к нему в гости, они приятели! Прекрасно! Великолепно!

И он же, этот Радлов при этом делает рисунки к «Хоттабычу» в «Пионерской Правде!». Очень мило! Ну, конечно! Он же работает в «Крокодиле», а Лагин был заместителем главного редактора «Крокодила».

Так, спокойно, спокойно. Значит, Радлов знал про Хоттабыча задолго до его публикации и в «Пионерке», и в «Пионере». Конечно, знал, если делал рисунки. Может и рукопись с собой носил. Он же не сидел в редакции «Крокодила», он был художник, работал дома или в мастерской, а в журналах сотрудничал: приносил им свои работы. Значит, рукопись была у него при себе. Это очень важно! Ведь не мог он делать иллюстрации, не видя перед собой текст.

Это сейчас Хоттабыч – блокбастер! Это сейчас его все наизусть знают, а тогда это была просто нераскрученная детская сказочка.

Вот, значит, как! Значит, это Радлов рассказал Булгакову про Хоттабыча. Он, наверняка, знал и о «Мастере», а тут знакомый «крокодилец», начинающий писатель вдруг написал детскую сказку, в которой нечистая сила тоже орудует в Москве. Да еще попросил сделать к ней иллюстрации для «Пионерки». Как же об этом не рассказать другу? А рукопись? Рукопись свободно мог и оставить Михаилу Афанасьевичу. Что здесь такого?

– И было это, – Димон снова вызвал документ с дневниками Елены Сергеевны, – было это как раз 22 апреля! Есть! Есть! Что и требовалось доказать. Именно весна и именно 1938 года! Вот тогда Булгаков и увидел текст Хоттабыча!

Через два дня новый вариант статьи был готов, и Карло отослал его в Италию профессору Кольезе.

С маслом ситуацию он отслеживал каждый день. И до разговора с Кудрявцевым, и особенно после. В масле лежали восемнадцать миллионов рублей, взятых в кредит.

Это было нелегко, масло не биржевой товар, цена на который постоянно присутствует в отчетах бирж и в аналитических статьях. Это не нефть, не зерно и не кофе. Хотя на российских товарных биржах зерна и кофе пока тоже нет. Оставались аналитические отчеты, и Димон часами просиживал на специализированных сайтах, отлавливая по крупицам всю инфу по маслу и масличным культурам.

Если бы масло торговалось на западных биржах, было бы проще, тогда можно было бы ориентироваться на биржевые фьючерсы, но этого не было. Были факты и комментарии, были научные статьи, но готовых выводов по маслу никто не делал.

Через месяц такого сидения Димон достаточно уверенно разбирался в аналитике и без запинки мог произносить такие слова «хеджирование рисков при помощи фьючерсных контрактов».